Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова

В юношеских стихах Вавилова явственно слышна особая «неотмирная» философская нота. 15 раз встречаются слова «мечта» и «мечтать». Слова, относящиеся ко сну, – «сон», «уснуть», «сновидения», «дремота» и т. п. – употребляются 29 раз. 11 раз встречается слово «туман», четырежды – «призрак», по три раза «нирвана» и «дурман», дважды – «видéнье». Слова, связанные со смертью («смерть», «умру», «могила», «кладбище» и т. п.), встречаются 63 раза.

В поздних дневниках любовь к поэзии явно оказывала влияние на стиль[507] философствований Вавилова.

Вавилов испытывал слабость к употреблению в философских записях красивых слов вроде «нирвана» (встречается в дневнике больше 20 раз), его не смущали ни пафосные обороты вроде «в голове космическая безнадежность» (2 апреля 1946; «вселенную» он упоминает в дневнике более 70 раз), ни многократный повтор образов на грани поэтических «штампов» (десятки раз – театральная терминология; 14 раз используется образ калейдоскопа; 10 раз – слово «мираж» и т. п.). Естественно чувствуют себя в философских записях и часто употребляются красивые физико-математические термины: слово «асимптотически» (обычно в мечтах о смерти: «…так хорошо бы асимптотически сойти на нет» и т. п.), «резонанс» (более 20 раз), «флуктуации» (около 50 раз) – «Никчемные флуктуации бытия» (12 июня 1941) – и др. Понятие атома свободно используется в рассуждениях о сознании (что произойдет с сознанием двух одушевленных атомов в момент их аннигиляции, то есть при превращении этих атомов в свет? – совершенно серьезно размышляет Вавилов 6 ноября 1946 г.). Можно вспомнить еще раз многочисленные метафоры в рассуждениях о ледяном мире-механизме или нарисованном мире-декорации. Люди – актеры, марионетки, автоматы, облака… Вытягивание себя за волосы из болота.

Образность и поэтичность языка Вавилова сделала возможным появление в дневнике множества ярких и одновременно глубоких – афористичных – высказываний.

«А что, право, не писала ли какая невидимая рука на вселенной, не есть ли все эти земли, солнца, луны, элементы, цветы, звуки просто буквы какой-то неведомой азбуки» (10 марта 1910). «…пылинка, приставшая к одной из пешек, с ней я двигаюсь, торжествую или погибаю – но в игре я бесполезен» (19 февраля 1915). «Я сейчас вроде заигравшегося актера не различаю, где сон, где явь» (12 мая 1915). «Может быть, знание – нелепая вера, а вера – инстинктивное истинное знание, симптом существования: „Credo ergo sum“[508]» (26 февраля 1916). «На себе с полной ясностью понимаю безысходную трагедию живого вещества» (11 июня 1942). «И снова деревянный материализм и превращение человека в мягкую машину, в забор, в камень…» (22 июля 1942). «…все яснее „облачность“ „я“ и полная подчиненность ветрам» (2 марта 1947). «…пора скидывать „я и поступать в общий „котел“» (30 декабря 1947). «Читаю Платона ядовитыми материалистическими глазами» (1 февраля 1948). «Вещество, эволюционным путем превращающееся в могущественного бога…» (24 февраля 1948). «Остались: философия и красота. Можно сбрасывать тела и улетать в платоновские высоты, или, проще говоря, исчезать» (8 февраля 1948). «Живые существа, в том числе и homo sapiens, какие-то случайные дырки-окна, которые протыкает в своем развитии вселенная, оглядываясь на себя самою» (20 марта 1949). «Судорожные, хаотические поиски смысла» (27 июля 1949).

Подобных примеров выразительности языка Вавилова – множество.

Невыразимость