Грязная работа

– Чарли, она его поймала, и они его сейчас съедят, а я не знаю, что делать. Я не хочу звонить в полицию. Позвони, когда сможешь.

Чарли позвонил – он звонил всю дорогу из аэропорта в микроавтобусе, но звонки переводились на голосовую почту. Выскочив из автобуса перед лавкой, он – услышал шипенье из ливнестока на углу.

– Жалко, что не закончила с тобой, любимый, – донеслось до него.

– Не сейчас, – ответил Чарли, перепрыгивая через бордюр и устремляясь в лавку.

– Даже не позвонил, – проворковала Морриган.

Когда Чарли ворвался внутрь, Рей за стойкой возил мышью по азиатским красоткам.

– Давай лучше сразу наверх, – сказал он. – Они там с ума сходят.

– Могу себе представить, – на бегу ответил Чарли. По лестнице он скакал через две ступеньки.

Он возился с ключами в замке, и тут Кэсси распахнула дверь и втащила его в квартиру.

– Она его не отпускает. Я боюсь, они его съедят.

– Кого, что? Ты мне это по телефону говорила. Где Софи?

Кассандра потянула Чарли к детской, но в дверях его встретил рычащий Мохаммед.

– Папуля! – завизжала Софи. Она промчалась по гостиной и прыгнула на него. Крепко обняла и наградила слюнявым поцелуем, от которого на щеке остался шоколадный отпечаток. – Поставь, – сказала она. – Поставь меня, поставь. – Чарли опустил ее на пол, и она унеслась к себе, но самому Чарли Мохаммед войти не дал – ткнулся мордой ему в рубашку, оттиснув на ней гигантский след собачьего носа. Тоже шоколадный. Очевидно, в отсутствие Чарли здесь происходила шоколадная оргия.

– Мать обещала забрать его в час, – сказала Кассандра. – Даже не знаю, что делать.

Чарли извернулся, пытаясь разглядеть хоть что-ни-будь за адским псом, и увидел, что Софи стоит, положив руку на холку Элвина, а тот нависает над маленьким мальчиком, который съежился в углу. Глаза у малыша были – несколько на полвосьмого, но в остальном ни царапины, да и ничего он не боялся. Он обнимал коробку “Хрумких сырных тритончиков” и по одному таскал их – один жевал сам, а другой совал Элвину, в предвкушении истекавшему адскими слюнями прямо гостю на ботинки.

– Я его люблю, – сказала Софи. Затем подошла к мальчику и поцеловала его в щечку, оставив на ней шоколадное пятно. Уже не первое. Малыш, похоже, претерпевал нежности Софи довольно давно, ибо весь был в шоколадном добре и оранжевой пыли от “Сырных тритончиков”.

Мальчишка ухмыльнулся.

– Он пришел в гости поиграть. Наверное, ты договорился еще до отъезда, – сказала Кассандра. – Я – по-думала, ничего страшного не будет. Пыталась его оттуда вытащить, но собаки не давали мне зайти. Что мы скажем его матери?

– Я хочу его оставить себе, – сказала Софи. Смачный чмок.

– Его зовут Мэттью, – сказала Кэсси.

– Мне известно, как его зовут. Он с Софи в один садик ходит.

Чарли двинулся в комнату. Мохаммед загородил ему путь.

– Мэтти, все в порядке? – спросил Чарли.

– Ага, – ответил обмазанный шоколадом, сыром и собачьими слюнями пацан.

– Пусть он останется, папуля? – сказала Софи. – Элвин и Мохаммед тоже хотят, чтобы он остался.

Чарли подумал, что, видимо, бывал недостаточно строг, очерчивая ребенку границы дозволенного. Может, без Рейчел ему просто не хватало мужества отказывать Софи, а теперь она берет заложников.

– Солнышко, Мэтти нужно умыться. Сейчас за ним придет мамочка, и дальше травмировать его будут дома.

– Нет! Моё!

– Солнышко, скажи, пожалуйста, Мохаммеду, чтобы он меня пропустил. Если мы не почистим Мэтти, ему больше не разрешат к нам приходить.

– Пусть спит у тебя в комнате, – сказала Софи. – А я буду за ним ухаживать.

– Нет, барышня. Скажи Мохаммеду, чтоб…

– Мне надо пописать, – произнес Мэттью, вскочил на ноги, обрулил Элвина, который тронулся за ним, затем проскочил под брюхом Мохаммеда и мимо Чарли и Кэсси в ванную. – Здрасьте, – по дороге сказал он. Закрыл дверь, и оттуда послышалось журчание. Элвин и Мохаммед быром поперли следом и сели дожидаться под дверью.

Софи жестко хлопнулась на попу, раскинув ноги, и нижняя губа у нее оттопырилась, как скотосбрасыватель у паровоза. Плечи начали вздыматься и опадать, не успел еще прозвучать первый всхлип, будто она копила побольше воздуху. Затем – вой и слезы. Чарли подошел к ней и взял на руки.

– Я… я… я… он… он… он…

– Все хорошо, солнышко. Все хорошо.

– Но я его люблю.

– Знаю, солнышко. Все будет хорошо. Он пойдет домой, и ты все равно будешь его любить.

– Я так нихачууууууууууууууууууууууу…

Она зарылась мордашкой ему в пиджак, и как бы ни рвалась отцовская душа на части от такого горя, Чарли не мог не думать, сколько сдерет с него Трехпалый Ху за сведение шоколадных пятен.

– Они дали ему сходить пописать, – сказала Кассандра, глядя на адских псов. – Я думала, они его съедят. Меня они и близко не подпускали.

– Все в порядке, – сказал Чарли. – Ты не знала.

– Чего не знала?

– Они обожают “Хрумкие сырные тритончики”.

– Смеешься?

– Извини. Слушай, Кэсси, можешь почистить Софи и Мэтти и прибраться тут? У меня в ежедневнике дела, которыми нужно заняться немедленно.

– Конечно, только…

– У Софи все будет хорошо. Правда, солнышко?

Софи печально кивнула и вытерла глаза его пиджаком.

– Я скучала, папуля.