Григорий Распутин. Могилы моей не ищите

– в келье, куда поселили Григория, до него жил некий старец Варлаам, который незадолго до того скончался, в келье не было никакой мебели, только узкая, сооруженная из фанерных коробов лежанка, спать на ней было неудобно, острые деревянные ребра впивались в спину и бока, и молодой паломник по неопытности своей начал роптать, но явившийся ему во сне седой старец, похожий на Серафима, но назвавшийся при этом Варлаамом, сказал ему: «Терпи, брате, муки здешние, дабы избежать мук тамошних»;

– Успенским постом в Верхотурский монастырь привезли отрока, страдавшего от неизвестной болезни, был он немощен от рождения, плохо говорил, а передвигаться мог только при помощи матери или старших сестер своих, взгляд имел тусклый, недетский, будто бы принадлежавший больному озлобленному старику, и никогда не улыбался, на мальчика случайно обратил внимание местный юродивый Петя-кащей, который неожиданно стал кидаться в подростка камнями, поднялся крик, одни бросились спасать ребенка, а другие стали совестить юродивого, который при этом не унимался и продолжал швырять камни, некоторые из которых достигли своей цели, и отрок вдруг стал смеяться, хотя ссадины его набухли, потемнели и начали сочиться, впоследствии выяснилось, что у несчастного была «дурная кровь», и ее надо было выпустить, чтобы ему стало легче.

А потом Григорий Ефимович уехал в Петербург.

«Мои мысли и размышления» Григория Рапустина.

Издания 1914 и 1915 года

Портрет Матвея Тимофеевича Шевкопляса.

Неизвестный художник. 1916

* * *

Информация о том, что тело Распутина увезли в Покровское и там предали земле, в результате не подтвердилась. Из слухов, ходивших по Петрограду, выяснилось, что было принято высочайшее решение похоронить Григория Ефимовича в Царском Селе на территории Серафимовского убежища-лазарета, основанного Анной Вырубовой, и строительство которого силами служащих Отдельной батареи воздушной артиллерийской обороны Императорской резиденции велось под командованием полковника Владимира Никаноровича Мальцева. Здесь же, на территории убежища, еще в ноябре 1916-го началось возведение храма во имя святого Серафима Саровского, закладку которого в присутствии царской семьи и Григория Ефимовича Распутина освятил епископ Мелхиседек (Паевский).

К декабрю шестнадцатого года был построен цокольный этаж храма.

Эта местность – Кузьминское шоссе и Александровский парк – традиционно считалась режимным объектом, а после начала войны охрана гигантского периметра только усилилась.

По слухам, место строительства храма часто посещала Александра Федоровна в сопровождении дочерей и Анны Вырубовой, это дало повод говорить о том, что цинковый гроб с телом Распутина, следы которого потерялись после его вывоза из Чесменской богадельни, находится именно тут.

Впрочем, все это до поры было лишь плодом досужих вымыслов.

Все открылось лишь в феврале 1917 года…

Служащий Отдельной Царскосельской батареи противовоздушной обороны капитан Климов имел особое искательство к розыску места захоронения Распутина.

С той надобностью еще в декабре 1916 года он совершал самостоятельные походы в сторону Кузьминского шоссе и Александровской плотины.

По пояс в снегу он пробирался по направлению укатанной санями и автомобилями дороги, которая вела в сторону Серафимовского убежища-лазарета, но всякий раз натыкался на жандармский кордон и бывал остановлен. Узнав о нездоровом интересе своего подчиненного к могиле Григория Ефимовича, полковник Мальцев перевел его из Царского Села в другое подразделение, но после Февральской революции, когда Мальцева арестовали, Климов вернулся на прежнее место службы и уже в должности командующего Отдельной батареей продолжил свои поиски.

В январе 1908 года праведный Иоанн Кронштадтский возвещает:

– Могилы моей не ищите…

В январе 1916 года капитан Климов докладывает:

– С группой революционно настроенных солдат мы выдвинулись к месту возведения церкви Серафима Саровского в глубь Александровского парка.

Стройка здесь уже давно не велась, сооружения и строительные леса были засыпаны снегом, а некогда широкая дорога не чищена. Пришлось торить узкую тропинку, которая петляла между деревьями. Путь занял довольно много времени, и когда мы прибыли к укрытому досками фундаменту церкви, то уже начало смеркаться. Это была мрачная и дремучая местность, бывать в которой мне раньше не приходилось. Солдаты принялись расчищать фундамент лопатами, которые я им приказал взять с собой. Дело шло довольно быстро, но поскольку и темнело довольно быстро, то пришлось зажечь припасенные керосиновые лампы. Тени наши метались по черным стволам деревьев, и все это напоминало какую-то дьявольскую пляску посреди ночного зимнего леса. Убрав снег, мы принялись скидывать доски, которыми было прикрыто каменное основание.