Григорий Шелихов

русских и во что бы то ни стало завести там с ними торговлю. Чего же

лучше! И Питерс на условия Шелихова согласился, дав со своей стороны

обязательство уплатить при расчете установленные русским

правительством пошлины.

- Ах, и мошенник же ты, Григорий Иваныч, как сумел с англичан

заматерелую гордость сбить да заодно с нею и цены на товары скинуть! -

восхищенно отозвался камчатский капитан-исправник Штейнгель, принявший

на себя роль переводчика в переговорах. - Ведь Питерс-то, по прибытии

к нам в Петропавловск, цену груза в двенадцать тысяч объявил...

- Облыжно мошенником меня называете, ваше высокоблагородие, -

поморщился Шелихов от дружеской грубости барона Штейнгеля. - По славе

о сей выгоднейшей торговле стекутся отовсюду купцы и всякого народа

многочисленность. Но вот в рассуждении о курсе кораблей Ост-Индской

компании, как и судам других держав, надлежит границы поставить да на

картах линию обозначить, чтобы они в север и северо-восток на

обысканные российскими подданными земли и острова американские не

уклонялись. Наш интерес в том, чтобы подданные других наций не могли

входить в пользы, отечеству нашему принадлежащие...

- Это уж не в моей власти! Об этом ты, Григорий Иваныч, в

Петербурге, перед престолом хлопочи...

- Не премину-с, ваше благородие, и не сробею, - заверил его

мореход.

Годом позже, по прибытии в Петербург, в конце 1787 года, в

поисках правительственной поддержки дороге в Америку, он действительно

чистосердечно сообщил обо всем этом коммерц-коллегии и императрице в

своей "Записке о странствованиях в Восточном море"; сообщил и о

полученной в этой сделке прибыли: "полтинник на рубль".

Получив за проданный груз векселя, в которых подпись Шелихова

была удостоверена и скреплена государственной печатью камчатского

капитан-исправника барона Ивана Штейнгеля, капитан Питерс при

разгрузке задержал и заупрямился выдать пять ящиков чая жулана,

корзину китайских чашек и несколько кусков дабы.* Возник спор, едва не

расстроивший сделку. (* Китайская плотная хлопчатобумажная материя.)

- Ну, на что они вам занадобились? - пытался Шелихов уговорить

подвыпившего на отвальном обеде англичанина уступить хотя бы чай. - В

Кантон идете, там чаю наберетесь по самые бимсы верхней палубы...

- Чай и китайские товары я в Кантоне на комиссию взял у

Лихудзы... богатейший купец... По китайским законам, потерпевший

кораблекрушение не отвечает за груз. Нужны, конечно, доказательства...

Вот то, что я оставил, в морской воде выкупаю, разобью, изорву и...

сдам Лихудзе... кораблекрушение!

- Капиталы наживать у английских купцов учиться надобно, ваше

высокоблагородие. Такой коммерции у нас и в Кяхте не случалось, -

усмехнулся Григорий Иванович, намекая исправнику Штейнгелю на

неуместность упрека в "мошенничестве", который тот сделал ему,

Шелихову. Но Штейнгель и виду не подал, что понял, - он невозмутимо

продолжал переводить путаные объяснения англичанина. - На англинцах-то

вы худа и не замечаете! - настойчиво продолжал Шелихов и махнул

наконец рукой: не прошибить баронской симпатии к заграничному.

Проводив Питерса в море, Шелихов стал рядить петропавловских

камчадалов и вольных людей на доставку купленных товаров батами до

Большерецка и оттуда вдоль берега - в Тигилский острог. Снарядить

такую экспедицию дело было нелегкое, но уж очень хотелось Шелихову

распродать купленное до возвращения в Охотск.

Прибыль предвиделась немалая, поэтому на деньги и на натуроплату

солью и чаем мореход не скупился. Предстояло верст полтораста на гужах

подняться вверх по речке Аваче, одолеть в верховьях небольшой волок на

другую речку - Быструю, а потом вниз по Быстрой сойти до Большерецка.

Этим путем без особых приключений, если не считать нескольких

разбившихся на камнях батов, - груз, хотя и подмоченный, был спасен -

Шелихов и добрался дней за десять до Большерецка.

Но наступившая осень с проливными дождями и густыми многодневными

туманами прекратила сообщение между селениями и стойбищами Камчатки.

Надежды Шелихова расторговаться до наступления зимы без остатка таким

образом не оправдались. Росла в душе и тревога за судьбу "Святителей".

Благополучно ли довел Пьяных корабль до Охотска? Не расхитили ли в

Охотске доверенный ему добытчиками драгоценный груз? Ведь приказчики

компанионов да хищное начальство по освященному временем обычаю и по

сибирским нравам считали себя законными пайщиками в дележе промысла.

Найдет ли Наталья Алексеевна палку на эту алчную ораву, да и как

здоровьице его лебедушки? Выпало ей в беспокойствии и хлопотах таких

сынка-наследника рожать.

Но самой трудной и назойливой оказалась в душе морехода мысль о

покинутой Америке. Не выполнил он приговора добытчиков, оставленных в

найденной земле, не вернул им в этом же году "Святителей" с запасами.

А ради чего, ежели спросят? Своего кармана ради! А теперь, когда

намудрил, - выпутывайся! Будущим летом беспременно надобно вырядить на