Гром

Через несколько дней из Китая пришла телеграмма: «Сегодня начинаются переговоры». Получив ее, Намнансурэн быстро оделся и в сопровождении Батбаяра поскакал к зданию телеграфа и телефонной станции. На Намнансурэне был уже не новый дэл из коричневого шелка, на голове — торцок. Если бы не коса, в этом наряде его легко было принять за ламу из монастыря Гандан, который, сменив свое одеяние на простой дэл, спешит под вечер в районы простолюдинов. Батбаяр уже привык к тому, что последнее время его господин лишь в исключительных случаях надевал свой парадный дэл, парчовую безрукавку и шапку с султаном и жинсом. Даже на службу он часто отправлялся одетый скромно, по-домашнему.

На станции премьер-министр потребовал немедленно соединить его с главой монгольской делегации на тройственных переговорах в Кяхте. Молодой служащий не признал в скромно одетом человеке премьер-министра страны и разговаривал с ним сидя.

— Если разговор у вас не служебный, — сказал он, — вам следует прежде всего внести плату. Если же служебный, предъявите соответствующий документ с указанием своего имени и цели разговора.

Премьер-министр пришел в замешательство.

— Как же быть? — обратился он к Батбаяру. — Ведь переговоры уже начались! У тебя нет денег, Жаворонок? Второпях я не захватил кошелек.

У Батбаяра денег не оказалось, и он предложил:

— Я съезжу в министерство, привезу бумагу.

— В министерстве сейчас никто этого не сделает, да и печать на замке. Поезжай лучше ко мне домой, только быстрей. Скажешь госпоже, Намнансурэн прислал за деньгами.

— Сколько будет стоить два разговора с Кяхтой? — обернулся он к телефонисту.

Телефонист, все это время прислушивавшийся к разговору, видно, смекнул, что перед ним важная особа и спросил:

— Как ваше имя, господин?

— Намнансурэн.

— Перед вами премьер-министр Монголии, — добавил Батбаяр.

Телефонист сперва опешил, затем вскочил со своего места и пролепетал дрожащим голосом:

— Господин премьер-министр! Простите меня, ничтожного раба. В этом дэле я принял вас за простого…

— Ты ни в чем не виноват! — перебил его Намнансурэн. — Ты требовал то, что положено по закону. Я сам виноват: явился без надлежащего документа, без денег. А дэл мой тут ни при чем. Или ты думаешь, что министры должны всегда ходить франтами? Не пристало нам, монголам, гнушаться дэла!

— Ну что ж, сынок! — ласково глядя на телефониста, произнес Намнансурэн. — Поскольку мы с тобой уже познакомились, соедини-ка меня поскорее с Кяхтой. А деньги, или что там у вас положено, мы непременно принесем.

«Не сон ли это? Сам премьер-министр Монголии оправдывается передо мной!» Через несколько минут Намнансурэн уже говорил с одним из членов монгольской делегации на тройственных переговорах в Кяхте:

…— у нас-то все нормально. А вы как добрались? Живы-здоровы?.. Ну, слава богу. Переговоры начались?.. Так, так, хорошо. Говорите, прием устроили? Изложили свою позицию? Какова реакция?.. Китайцы отмалчиваются? А русские что?.. По-прежнему ни «за», ни «против»? Что ж, этого следовало ожидать. Теперь слушайте меня внимательно. И передайте все, что я сейчас скажу, гуну Дамдинсурэну. Во-первых, не заискивайте перед русскими. Во-вторых, ни в коем случае не соглашайтесь на консультации с китайцами без русских. Ясно? Ну и хорошо… Вот еще что: выступление главы китайской делегации запишите слово в слово и сразу же передайте мне. Жду ваших сообщений.

Пока премьер-министр беседовал с Кяхтой, телеграфист сидел как на иголках.

— Как же все неудобно получилось! Сказал бы сразу, что это премьер-министр Намнансурэн, — косясь на Батбаяра, прошептал он. — А теперь неизвестно, чем все это кончится.

— Да брось ты в самом деле! Не казнись. Мой господин уже все забыл.

— Только бы не подул ветер…

— А если подует?

— От ветра бывают помехи, слышно хуже, а то и совсем связь прерывается, — пояснил служащий.

Телеграфно-телефонная станция в Урге помещалась в небольшом, ветхом здании с черным от копоти потолком. Но ни грязный потолок, ни спертый воздух в тесной каморке, ни прочие неудобства не тревожили премьер-министра. Поговорив с Кяхтой, он прошелся по комнате, и взгляд его случайно упал на Батбаяра и служащего, которые словно застыли на своих местах.

— Уже поздно, — сказал Намнансурэн. — Зажгите здесь свет и идите домой, ужинать. Я буду ждать звонка из Кяхты.

Служащий вопросительно посмотрел на Батбаяра. Тот кивнул: «Чудак, конечно же, ступай домой».

Служащий робко поднялся с места и направился к выходу. «Кажется, пронесло», — было написано на его побледневшем лице. Но можно было с уверенностью сказать, что ночью он не сомкнет глаз.

Намнансурэн дневал и ночевал на телеграфе; сюда ему приносили еду, здесь же на деревянных нарах он отдыхал.

По несколько раз в день он разговаривал с Кяхтой. И вот, когда ему наконец сообщили, что выступил китайский представитель, Намнансурэн сказал в трубку «минуточку» и позвал Батбаяра:

— Быстро бери бумагу и карандаш и пиши.

Батбаяр приготовился записывать.