Гром и Молния

На Новый год у нас всегда начинается какой-то непонятный мне идиотский кипиш. Нет, я действительно охуеваю — ну год, ну новый, и чего все так возбуждаются? Чего у всех на это так встаёт? Как по мне, так обычные календарные дела, примерно, как месячные у тёлок.

И как всегда, начинается пора тусни. С бухлом и всем, что из этого вытекает.

Вы будете смеяться, но я не очень люблю тусы и почти никогда там не появляюсь. И плясать могу только вокруг боксёрской груши. Поэтому всегда делаю так — прихожу, выбираю себе тёлку и сваливаю с ней в туман. Короче, пришел, увидел, победил и ушел. А тусоваться там, это нужно стеречь деваху, чтобы не упилась в хлам, иначе как её потом драть прикажете? Да ну нах. И ещё вы, наверное, не поверите, но я не пью. То есть, совсем, по нулям. В рот не беру спиртного. И не курю. Даже кальян. Пробовал и то, и другое, и траву, и со всей ответственностью могу заявить, что всё это убогое, упоротое, отмороженное дерьмо. Тошнит, башка трещит, конечности ходят ходуном, всё плывёт и качается, и в чём кайф? Не, не вкуриваю я этого, во всех смыслах. Не знаю, может не дано просто.

На этот раз туса случается у Маринки Широковой, которая встречается с Владом Томиловым. У неё ещё и днюха перед Новым годом, и поэтому заказана кафешка.

Если вы спросите меня, что я буду делать даже если мы с Гороховой (да, я узнал её фамилию, и что? Это прогиб?) окажемся на одной тусовке, то я отвечу вам, что вообще не в курсах. И нах мне это впёрлось я тоже что-то никак не врублюсь.

Но иду.

Матерю себя, мысленно пинаю во все места, костерю, но иду. Охота, мать её, она реально пуще неволи.

ГЛАВА 5

В месте под названием «Сельпо» мы как-то уже отдыхали с парнями. Здесь опупенно кормят, я вам скажу. Нет, правда, кроме шуток. Всё вкусно, много и недорого. Да и зал у них вполне кошерный. Короче, я как всегда приезжаю, вхожу, здороваюсь и сканирую глазами контингент.

— Что, Найк? Уже взял след? Или только присматриваешься? — скалится Жека Хлыстов. Он нормальный пацан, но больно уж завистливый.

— Кто ищет, то всегда находит, Хлыст, — говорю ему с намёком, и он затыкается.

Она, кстати, уже здесь. Сидит на стульчиках у колонны и о чём-то разговаривает с белобрысенькой и ещё какой-то девчонкой. Меня заметила, по ресницам вижу — прикрылась ими. Да ладно. От меня? Ресницами? Это она, конечно, лихо придумала. Наивная.

Скольжу взглядом дальше и собираю, как Иван Грозный на своё копьё, все попутные загоревшиеся глазки при виде меня. Здесь никакого прикрытия ресницами, поэтому я удовлетворённо хмыкаю — сегодня один не уйду.

Скидываю куртейку и устало плюхаюсь на сиденье. Тут же ко мне подтягиваются парни.

И понеслась.

Тачки, бабы, айфоны, бабки, дороги, родоки — ай, да, бля, задрали. Встаю, беру свою куртку, отсаживаюсь почти в угол и утыкаюсь в свой гаджет.

— Привет, Найк. — Тут же звучит над головой тоненький голосок.

Недолго музыка играла. Они все что, сговорились, что ли? А оставить в покое человека? Не судьба?

Отрываюсь от экрана и поднимаю голову.

И кто бы сомневался.

Алёна… эта… как её… Что-то не помню, ну да и хрен с ней.

Было дело, да. Давненько правда. Наверное, поэтому она и здесь, передо мной. Ностальжи оно такое ностальжи.

— Привет, — говорю безо всякого энтузиазма, но окидываю её фигурку взглядом внимательно. Её что ли сегодня? Она так смазливенькая и, кажется, даже участвовала в каком-то местном конкурсе красоты. И сейчас почти трезвая, что не может не радовать.

— Ты чего один? Скучаешь?

Точно трезвая. Тяну лыбу.

— Тебя жду. — Беру за руку и дёргаю к себе на колени.

Довольная, она валится мне на бёдра и обвивается красивыми, тонкими руками вокруг моей шеи.

Рано. Слишком рано. Мне нужно сначала что-нибудь замутить с этой Гороховой, а потом уже трах.

Но тут начинаются все эти поздравления Маринки, это вот «хэппи бёздей ту ю» и прочая мутотень, а за ними следуют танцы.

Всё это время мельком наблюдаю за Лизой. Она не притрагивается ни к бухлу, ни к еде. Ну это-то понятно, так я и думал. Но больше всего меня почему-то радует то, что в их компашке, кроме того же белобрысого старосты, нет ни одного шнура. И это правильно, друзья мои. Не будем окроплять кровью такой хороший, светлый праздник.

— Найк, привет. Потанцуй со мной?

Бля, это, что никогда не кончится?!

Пользуясь тем, что Алёна ушла в туалет, рядом нарисовалась Дашка Кузнецова.

— Я не танцую, пупс, ты же знаешь.

— А я тоже, — хихикает она и придвигается ближе.

И тут же перестаёт существовать для меня. И всё остальное вокруг тоже.

Я всё так же держу зал под наблюдением, и в этот момент, прямо на моих глазах, будто никто никогда за ресницами от меня не прятался, через весь этот грёбанный танцпол куда-то в противоположный конец идёт каким-то таким странным шагом Лиза. Приклеиваюсь к ней взглядом. И что бы вы думали? Эта глупая паучиха подходит знаете к кому? Ни за что не угадаете. Она вся смущённая и застенчивая такая останавливается напротив Говннадия Криницына и, судя по всему, приглашает его танцевать.

Бля-а-а-а-а-ать! Я в глубокой жопе.