Гром и Молния

Но мне плевать.

— Пошли. — Со всей строгостью беру её под локоток, как задержанную преступницу.

ГЛАВА 9

В машине тепло и хорошо пахнет. Нет правда, мне сразу понравилось. У моего папы тоже есть автомобиль, но он больше передвигается на служебных, а на нашем только летом куда-нибудь или по выходным за покупками. Поэтому внутри не успевает пропахнуть человеком, а вот у Никиты душисто так, приятно.

Не знаю, куда деть свой зонтик, я его вроде бы и стряхнула, но с него всё равно течёт, как с водосточной трубы. Раздвигаю колени, и держу так, чтобы если и текло, то на резиновый коврик у меня под ногами.

Итак, Никита уже в который раз меня выручает. Уже многовато как-то, вам не кажется? Мне что-то неудобно прямо. Интересно, а что я смогла бы для него сделать в ответ? Надеюсь, это не ловушка, и он не потребует потом… Мамочки, что я наделала. Хотя, о чём это я. Мы с Громовым уже полтора года на одном потоке, но я ещё ни разу не видела с ним рядом такую, как я. Да он даже нашими красавицами почти не интересуется.

Но на всякий пожарный надо, пока не поздно, расставить все точки.

— Никита, ты извини, но только…

— Что.

О, господи, от его голоса у меня всё прямо леденеет внутри.

— Ну… я…

Лиза, ты, что, вообще дебилка?

Злюсь на себя, как никогда в жизни. Во что ты вляпалась? И поговорить не можешь нормально.

— Ты мне помогаешь уже в который раз, и я чувствую себя в долгу. А я не люблю быть в долгу.

Вот. Почти без заиканий. Это прогресс.

— Понимаю. Ты хочешь тоже что-нибудь сделать для ме…

— Да. — Не даю ему даже договорить. Какое же это всё-таки счастье, когда тебя понимают.

— Хорошо. Займи мне завтра очередь в столовой на третьей перемене после социологии.

Что я слышу? И как это понимать?

— Но я… Но ты… Ты же не питаешься с нами.

— Я передумал. Уже питаюсь.

Вот. Он передумал, а ты тут сиди и мучайся, что всё это значит. Но никаких пошлых намёков не сделал, и на том спасибо большое, это так мило с его стороны. Поэтому можно пока расслабиться.

Если он рулит, то разговоры и болтовня с меня.

— А ты будет отсылать работу на конкурс экономик?

— Нет.

И всё. Поболтали, называется.

Не поверите, такое чувство, будто с генеральным директором мира сижу в машине — коленки уже сложила вместе, руки лодочкой, почти не касаюсь спиной сидения, не сутулюсь. Не понимаю, почему, но у меня выветрилось из головы всё, что было между нами в Универе. Там Громов хотя бы такой же студент, как и я, пусть и самый крутой и резкий. А сейчас…

Нет, правда не могу не думать о том, какими взрослыми вещами занимается этот парень со всякими взрослыми тётеньками, которым даже моя старшая сестра Вика в ровесницы не годится, а что уж говорить о такой малявке, как я. Того и гляди у меня дневник попросит на проверку, и вы знаете, я, наверное, не смогу его послать подальше.

А ещё рядом с ним опять чувствую костёр. Нет, больше на камин похоже. Смотрю на решетки обогрева в салоне машины, откуда дует горячий воздух, и понимаю, что они здесь не при чём. Это всё он. Никита. Когда я с ним, и он спокоен, как сейчас, чувствуется, что рядом что-то очень мощное, тёплое и оберегающее. Да. Точно. Ощущение, будто я защищена. Словно меня в одеяло закутали, и больше ничего плохого не случится.

Вы ведь тоже понимаете, что этого не может быть, правда? Я ведь еду в машине не со своим папой полицейским, а с драчуном и бабником Найком Громовым. Грозой всех и вся. И девушек, и парней. От него многим попадало, а я чем лучше других?

Но мы довольно быстро приезжаем, а я бы хотела ещё вот так близко с ним. И подольше. Это прямо окрыляет.

— Сиди, — рявкает мне Никита, после того, как паркуется и глушит мотор.

— Что? — Не понимаю толком и опять пугаюсь.

— Посиди секунду. — Выходит из машины, огибает её и открывает мне дверцу. — Прошу.

Господи.

Уже второй раз вспоминаю своего Тома Харди. Лучше бы уж он, что ли, приехал в наш город, потому что удивляться Громову нет сил моих женских больше.

Вкладываю руку в его и выхожу из автомобиля. Глупо шлёпаю подошвой кроссовка и поднимаю голову на саму двенадцатиэтажку. И как это я могла забыть, что нам грозит совместный подъём на лифте. Господи, хоть бы Никита жил на третьем этаже или на втором — туда со соей подошвой я дошлёпаю и по ступенькам.

Но он живёт на шестом.

Вы знаете, в лифтах вообще-то ничего такого уж ужасного нет, если бы не все те сцены, которые я видела в кино и во всяких там клипах или рекламных роликах. Чем там только люди не занимаются в этих лифтах, никакой порнографии не надо.

И не иначе как от таких картинок стою и почему-то думаю о руках Громова. Очень хочется взять их или почувствовать на своём лице. Хочется, чтобы он погладил меня, как кошечку, вот бы я тогда заурчала! Получше нашей Барселоны.

Но я точно не знаю, умеет ли Никита гладить девушек по щекам. Наверняка, он ведёт себя так же, как во всех этих клипах, а там никто никого не гладит, там сразу начинают… впрочем, вы и без меня всё знаете.