Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге

Но все пошло не так: судья сначала с сарказмом зачитала оправдательный приговор, затем – уже более серьезным тоном – жалобу Проценко и только потом дала слово нам. Адвокат выступил лаконично, попросил оставить в силе приговор и освободить меня от уголовного преследования. Со стороны адвоката Проценко прозвучало ходатайство о дополнительном допросе своего свидетеля. Рома сверлил меня взглядом. Несмотря на жару, он был в костюме-тройке, как всегда. Эдакий «человек в футляре», который спит и видит, как ему осудить бывшую жену. Фактически у Проценко не было никаких новых аргументов в поддержку своей позиции, кроме одного-единственного свидетеля – Агаджаняна. Впрочем, суд первой инстанции счел невозможным доверять показаниям свидетеля, который является сожителем матери Ромы, а также водителем семьи Проценко, то есть наемным работником.

Вызвали Агаджаняна, и он с выражением произнес:

– Била малъчыка она! Я видэль!

– Вы видели, сколько ударов нанесла подсудимая? – спросила судья.

– Да, – и тут свидетель явно изменил показания согласно выработанному плану, ведь на суде у Кияшко Агаджанян не вспомнил точного количества ударов. В этот раз он ответил:

– Дэсять ударов.

Судья удалилась в совещательную комнату. Буквально через минуту она вернулась с четырьмя листами приговора, которые, судя по всему, были подготовлены ею еще до моего приезда.

Сначала она ссылалась на вынесенный оправдательный приговор:

«Мировой судья Кияшко пришел к выводу, что указанные показания свидетелей являются противоречивыми и на них не может быть основан обвинительный приговор. Мировой судья указал в приговоре, что потерпевший на следующий день обратился в МУЗ “Городская больница № 1”, но видимых следов травм у него не было. Согласно заключению эксперта № 410 от 16.03.2011 года в представленных Проценко Р. Б. документах отсутствуют описания каких-либо повреждений. Звукозапись событий, прослушанная в суде, является неразборчивой и не может быть признана доказательством доводов частного обвинителя.

Мировой судья при вынесении оправдательного приговора учел, что у потерпевшего отсутствовали поверхностные повреждения, а также учел пол и физические данные подсудимой и потерпевшего, а также последовавшее за побоями “мирное общение” с подсудимой, поэтому причинение побоев потерпевшему у мирового судьи вызвало сомнение. Обращение в суд потерпевшего мировой судья расценивает как желание иметь выгодные позиции в разрешении конфликта по поводу права на общение с общим ребенком. Мировой судья указывает, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, и вынес в отношении Спиваковской С. А. по обвинению ее по ч. 1 ст. 116 УК РФ оправдательный приговор в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления. <…> Суд не может согласиться с данным приговором».

Мы с адвокатом ахнули и посмотрели друг на друга. Закружилась голова, но приходилось слушать речь судьи стоя. Она выносила мне новый приговор.

«Приговор мирового судьи Кияшко от 30 июня 2011 года, которым Спиваковская Светлана Александровна оправдана в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 116 УК РФ, отменить и вынести в отношении Спиваковской С. А. обвинительный приговор. Признать Спиваковскую С. А. виновной в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 116 УК РФ, и назначить наказание в виде штрафа в размере 5000 рублей. Приговор может быть обжалован в Краснодарский краевой суд в течение десяти суток со дня оглашения».

Глава 22

Уже на следующий день я решила поехать в Широкую Балку. Вдруг Рома с Ксюшей отдыхают на даче, как раньше? Дождавшись, когда стемнеет, я медленно подобралась к дому. Издалека света в окнах не было видно. Однако когда я подошла ближе, стало ясно, что свет горит, просто его что-то заслоняет… Оказалось, вокруг дома вырос трехметровый забор. Он был из того же синего материала, что и вокруг дома в Геленджике.

Теперь подойти к дому и заглянуть в окна стало невозможно. Поэтому я попыталась прислушаться, вплотную прислонившись к забору. Голосов слышно не было. Но в доме явно кто-то был. Оставаться здесь было небезопасно.

Я возвращалась в Новороссийск. Было самое время задуматься о ночлеге. Вспомнила о «Трапезунде», но внутри что-то больно екнуло – только не туда! Тогда я позвонила Рите. После нашего знакомства она пару раз предлагала остановиться у нее в частном доме на «Втором бугре» и даже обещала встретить меня с поезда, но почему-то не приехала.

Несмотря на поздний час, Рита не спала и была готова меня принять. Через час я постучалась в калитку. Из дома выбежали собаки и залаяли, все домашние уже спали. Одной рукой Рита отворила мне дверь, другой она держала телефон. Пока я осматривалась в ее недостроенном доме, она заварила чай, обсуждая по телефону планы на завтра. Бизнесом Риты являлась торговля аналогами люксовой косметики и парфюмерии, и эти подделки, кстати, пользовались здесь успехом. Хотя чего же удивляться, когда тюбики блестят как настоящие?