Громовой Кулак (СИ)

— Ваше Высочество, — пробормотал оруженосец, заметив ее в скальной тени, и Авелен очнулась. Посмотрела Корину в глаза и поняла, что он-то заметил ее еще раньше. И ее, и ее взгляд.

— Простите. Я не хотела помешать.

— Иди, — ответил Корин оруженосцу и с лязгом вогнал меч в ножны. Глупо, должно быть, но этот меч завораживал ее не меньше всего остального. Или… дело было в том, как сжимала эту рукоять его ладонь. А порой и обе. Рукоять была достаточно длинной для… как это называется? Двуручного хвата?

— Я не хотела… — повторила Авелен, но он лишь качнул головой. И на глаза ему вновь упали вьющиеся светлые прядки.

— Мне просто нужно было чем-то себя занять.

Пока гномы раздумывали над их словами. Над тем, что они узнали от перепуганного оруженосца.

— Я видел их, — шептал бледный не то от холода, не от страха мальчик с дрожащими руками, и Авелен хотелось обнять его за плечи и погладить по волосам. Утешить хотя бы так, если подобрать верные слова она не могла. — Ожившие глыбы льда, семь футов, не меньше, и… им под силу раздавить в кулаке человеческую голову.

— Я знаю, — ответил Корин так спокойно, что Авелен сцепила пальцы в замóк, пытаясь скрыть то, как они задрожали. Если он не боится, то и она не будет. Хотя бы… не покажет этого.

— И… ее я тоже видел. Видел, как…

Запинаясь и глотая слова вместе со слезами мальчик поведал им о женщине, «столь же красивой, сколь и страшной». О том, как она вышла из ворот древнего замка, волоча за собой по снегу изумрудный шлейф платья, окинула окровавленных пленников равнодушным взглядом и указала белой рукой на фавна. О том, как оборотни протащили его к ее ногам, оставляя на снегу яркие красные пятна, и она взмахнула хрустальным жезлом в левой руке, почти ткнув им в бескровное лицо фавна.

Где, — спросила она ледяным голосом, — второй обломок?

И в воздухе со звоном сверкнула ослепительная синяя вспышка, когда испуганный фавн качнул головой, не понимая, о чем она говорит. Из запорошенной снегом земли копьями выросли ледяные торосы.

Где, — повторила женщина, и в ее голосе зазвенела плохо скрываемая ярость, — второй обломок? Куда Четверо спрятали его?

— Четверо? — спросил Корин, перебив оруженосца на полуслове. И переглянулся с Авелен, столь же потрясенной этим рассказом. Ледяная магия, колдовской жезл… Это же…

— На что он похож? — продолжил расспрашивать Корин, а Авелен захотелось вновь прижаться к нему и спрятать лицо. Но вместо этого она лишь шагнула ближе и положила ладонь ему на плечо. Благо он сидел, и ей не пришлось глупо тянуть руку вверх. — Почему ты сказал, что этот жезл хрустальный?

Мальчик попытался вновь описать увиденный жезл, и в мыслях Авелен вдруг шевельнулось узнавание. Отражающий солнце хрусталь, окованный для крепости витыми нитями металла. Рукоять с острой, загибающейся вниз, словно пара стальных клыков, гардой. Меч, столь холодный наощупь, что его никогда не касались без перчаток.

— Ты думаешь…

Корин кивнул, не дожидаясь, пока она закончит. Если его… ее… если их догадка верна… то второй обломок жезла Белой Колдуньи был рукоятью Исс’Андлат.

— Эдмунд спрятал его на самом видном месте, — усмехнулся Корин, когда они остались вдвоем. — Я был с ними в Эттинсмуре той осенью, после нападения на Анвард. Я видел… как меч порой покрывался льдом.

Как его белые узоры расцветали на длинном сверкающем клинке. И смерзались на руке младшего из королей до самого плеча. Белый снег на черном рукаве дублета. Белый снег в черных волосах, словно призрак оставленной в Кэр-Паравэле короны. И кривая усмешка, так разнящаяся с пустотой в матово-синих глазах.

Кто-то должен быть дьяволом.

Авелен помнила, как однажды слышала от дяди эту фразу в стенах Кэр-Паравэла. Сказанную, конечно же, не ей. И как никогда четко представила, что именно видел Корин. Будто смотрела его глазами.

Нарнийцы говорили, что одному из их королей всегда светит солнце. Тогда как другой выбрал остаться в тени. В плену ледяной магии. Чтобы никто другой уже не смог использовать ее против Нарнии.

— Должно быть… — пробормотал Корин, задумчиво хмуря брови, — сторонники Колдуньи успели унести один из обломков. Но Эдмунд знал… или хотя бы подозревал: если жезл сломан, то кто бы его ни нашел, полной его силы он не получит.

— Я не знаю, — качнула головой Авелен, забыв, что уже говорила об этом, — где он хранил Исс’Андлат.

— Думаю, — хмыкнул в ответ Корин, — что знаю я. Во всяком случае, догадываюсь. Знаешь, кто такая леди Мэйрин?

Авелен нахмурилась. Имя казалось смутно знакомым, но… среди придворных дам матери такой точно не было. Кто-то из арченландских? Или…?

— Постой. Ты сказал… Мэйрин? Дядя Эдмунд говорил…

Что она была его любовницей. Верно. И когда-то давно Авелен слышала разговоры — свистящим шепотом и с бегающими глазами из опасения, как бы кто-то из королей и королев не узнал о предосудительной болтовне слуг — об избраннице Серебряного Короля, которую мало кто видел. И еще меньше с ней говорил.

Корин качнул головой, и уголок его губ поднялся в кривой улыбке.