Грозные чары. Полеты над землей

Соперники стоили друг друга: сила Шандора и его великолепная атлетическая подготовка против несгибаемой воли и профессиональной выучки Льюиса. Сейчас Шандор железным захватом удерживал руку Льюиса, а тот напрягал все силы, пытаясь вернуть себе свободу действий и вновь овладеть ситуацией. В ту минуту, когда мы обернулись к бойцам, намертво сцепившимся друг с другом, они неотвратимо приближались к горячей стенке плиты. И именно Льюиса угораздило оказаться прижатым к ее раскаленному боку на две душераздирающие секунды. Я совершенно ополоумела и не вслушивалась в то, что он сказал, но Тимоти впоследствии с упоением вспоминал, что за эти мгновения узнал больше, чем за шесть лет, проведенных в престижной частной школе, – а этим, как я догадываюсь, сказано многое. Одним словом, Льюис разразился бранью, я завизжала, а Тим бросился на выручку; затем запястье Льюиса ударилось о край плиты. Пистолет вылетел из руки, проехался по половицам и застрял где-то за столом. Тут Льюис злобно двинул противника коленом в пах. Оба они отшатнулись от плиты и хлопнулись на край стола с риском переломать спины, в то время как кочерга Тима, просвистев мимо них в опасной близости, опустилась на плиту, смахнув кофейник.

– Мой кофейник!.. – словно обретая новые силы, завопила фрау Беккер.

– Тим! Сзади! – ахнула я, удерживая хозяйку в кресле.

Беккер очнулся и был уже на ногах. Завидев это, Шандор что-то прохрипел, и хозяин, шатаясь на ходу, двинулся с места.

Однако не на помощь к Шандору. Он потащился к телефону и был уже у аппарата.

– Останови его! – совершенно четко скомандовал Льюис и как-то умудрился оттеснить Шандора от стола, а тот одной рукой – я помнила его ужасные стальные руки! – обхватил горло Льюиса.

С обоих ручьем лил пот, а Шандор дышал со свистом, словно у него были прострелены легкие. Но Льюис сменил тактику. Он не стал вырываться, а перешел на еще более тесный контакт: обхватил Шандора поперек туловища и внезапным поворотом поднял врага над полом, опрокинул на бок… и так припечатал спиной к своему колену, что можно было только удивляться, почему у того не переломился хребет. Потом Льюис, поднатужившись, снова поднял его, так что кости захрустели, и завершил дело страшным ударом поперек горла. И только после этого Шандор, корчась от боли, упал на пол.

Беккер не снял трубку с рычага. Он изо всех сил дергал провод.

– Оставь телефон в покое! – заорала я и направила на него пистолет.

Беккер словно не слышал. Я не знала, вправе ли я в него стрелять, и очень сомневалась, что попаду в цель даже на таком расстоянии, поэтому повернула пистолет в другую сторону и кинулась к Беккеру.

Я опоздала. Тим развернулся, прыжком преодолел разделявшее их расстояние и нанес удар, но телефонный провод уже вылетел из гнезда вместе с кусочками штукатурки и деревянными щепками, а злополучный Беккер вновь распростерся на полу и затих.

– Моя посуда! – стенала фрау Беккер. – Мои чудные чашки! Иоганн!

– Все в порядке, – сообщила я еле слышным, срывающимся голосом. – Мы не причиним вам вреда. Мы из полиции. Ой, Тим…

Но ни в Тиме, ни в его кочерге уже не было нужды. Схватка кончилась.

Льюис поднимался на ноги, волоча за собой Шандора. Тот тяжело дышал и хотя все еще пытался сопротивляться, но, похоже, уже не питал больших надежд вырваться из железного захвата Льюиса.

Кажется, я собралась подойти к ним, но Тим перехватил меня и удержал на месте: он раньше меня сообразил, к чему идет дело. Как ни упирался Шандор, шаг за шагом он приближался к плите. Я все еще не догадывалась, чего добивается Льюис.

Все кончилось за считаные минуты. Я услышала изменившийся до неузнаваемости голос Балога.

– Что ты хочешь узнать? – выдавил он из себя и тут же, охваченный паникой, заторопился: – Я расскажу тебе все! Что ты хочешь?

– Это может подождать, – заявил Льюис.

Зажав, словно клещами, запястье Шандора, он тащил его руку к раскаленной плите.

Шандор не издал ни звука. Это обомлевший Тимоти и, видимо, я закричали в один голос:

– Льюис! Нет!..

С таким же успехом мы могли бы взывать к камню.

Все произошло как во сне. Обливаясь потом от напряжения, Льюис медленно подвел руку Балога к плите.

– Полагаю, это та самая рука? – осведомился он и придавил «ту самую» руку к горячей поверхности – на долю секунды, не больше.

Шандор вскрикнул. Льюис отшвырнул безвольное тело на ближайший стул и протянул руку за пистолетом, который я так и не выпустила из рук. Впрочем, он был уже не нужен.

Шандор сгорбился на стуле, баюкая обожженную руку.

– Впредь руки не распускай, – процедил мой муж.

Он помедлил пару секунд, переводя дух и обозревая результаты побоища: безжизненного Беккера, поврежденный телефон, негодующую женщину в кресле-качалке, Тима с кочергой и меня, наверное такую же бледную, как он сам, потрясенную и недоумевающую.

Первым пришел в себя Тимоти: нырнув под стол, он бережно извлек оттуда пистолет – драгоценную «беретту».

– Молодчина! – похвалил его Льюис.

Он улыбнулся нам обоим, отбросил со лба волосы и вдруг стал снова похож на человека.