Грозовой перевал

– Ты будешь ходить у нас в любимчиках, Гэртон! Она говорит, что ты… как бишь там? Ну, что-то очень лестное. Так вот, прогуляйся с нею вокруг фермы. И смотри, веди себя как джентльмен! Не ругайся, не глазей на юную леди, когда она на тебя не смотрит, и опусти глаза, если вдруг посмотрит. А беседуя, произноси слова медленно и вынь руки из карманов. Ступайте! Развлекай девушку со всею приятностью.

Он наблюдал, как парочка проходила мимо окна. Эрншо шел, отвернувшись от своей спутницы. Казалось, он изучает знакомый пейзаж с интересом чужестранца или художника. Кэтрин лукаво взглянула на него без особого обожания, потом стала высматривать вокруг что-нибудь интересное и наконец весело зашагала дальше, напевая песенку, раз уж беседы не получилось.

– Я заткнул ему рот, – заметил Хитклиф. – Теперь он и полслова не скажет! Нелли, ты помнишь меня в этом возрасте? Нет, пожалуй, на несколько лет младше. Я тоже глядел таким глупцом – таким «олухом», как сказал бы Джозеф?

– Вы были хуже, – ответила я. – Потому что мрачнее.

– Как же я доволен, когда смотрю на него! – продолжал он, словно размышляя вслух. – Гэртон вполне оправдал мои ожидания. Будь он дурачком от рождения, я бы и вполовину так не радовался. Но он неглуп. И я понимаю его чувства, ибо сам испытывал то же самое. К примеру, я точно знаю, что он переживает в эту минуту. Но это только начало – дальше будет еще хуже. Ему никогда не выбраться из пучины дикости и невежества. Я держу Гэртона крепче, чем держал меня его негодяй отец, и поставлю еще ниже, ибо парень горд своим плебейством. Я научил его презирать все людские свойства, которые возвышают нас над животными, считая их глупостью и слабостью. Как, по-твоему, Хиндли гордился бы своим сыном, если бы сейчас его увидел – почти так же, как я своим? Но тут есть различие: один – золото, коим вместо булыжника мостят дорогу, а другой – начищенные до блеска оловянные плошки, имитирующие серебряный сервиз. В моем нет ничего ценного, но я постараюсь сделать из столь плачевного материала что-то толковое. В его сыне были заложены первоклассные качества, но они оказались бесполезны, даже хуже – утрачены. Мне не о чем сожалеть. Ему – было бы о чем, и я об этом знаю лучше любого другого. А самое замечательное то, что Гэртон чертовски ко мне привязан. Согласись, тут я Хиндли переиграл. Если бы мерзавец-покойник встал из могилы, чтобы наказать меня за зло, которое я учинил над его отпрыском, я получил бы огромное удовольствие, наблюдая, как означенный отпрыск колотит отца, негодуя, что тот осмелился поднять руку на его друга, единственного на всем белом свете.

Хитклиф изуверски рассмеялся своей мысли. Я ничего ему не ответила, ибо мне было ясно, что он и не ждет ответа. Меж тем юный Линтон, сидевший слишком далеко от нас и потому не слышавший слов отца, начал проявлять признаки беспокойства – возможно, он сожалел, что из-за боязни утомиться лишил себя возможности приятно провести время с Кэтрин. Отец заметил тревожные взгляды, которые юноша бросал в окно, и то, как его рука неуверенно потянулась за шапкой.

– Ну-ка вставай, бездельник! – воскликнул Хитклиф с напускным добродушием. – Беги за ними! Они на углу, рядом с пчелиными ульями.

Линтон собрался с силами и отошел от огня. Окно было открыто, и, когда он появился во дворе, я услышала, как Кэти спрашивает своего неразговорчивого спутника, что означает вон та надпись над входной дверью.

Гэртон уставился на буквы и почесал затылок, точно неотесанный деревенский оболтус.

– Какая-то чертова писанина, – ответил он. – Не могу прочесть.

– Не можете прочесть? – удивилась Кэтрин. – Прочесть я и сама могу, ведь написано по-английски. Но мне интересно, почему это написано.

Линтон захихикал, в первый раз проявив веселость.

– Он неграмотный, – объяснил Линтон кузине. – Можете себе представить, что на свете существуют такие законченные болваны?

– А он вообще здоров? – серьезно поинтересовалась мисс Кэти. – Или просто… дурачок? Я дважды задала ему вопрос, и каждый раз он так тупо смотрел на меня, что, по-моему, совсем ничего не понял. А я-то уж точно понимаю его с трудом.

Линтон снова рассмеялся и с издевкой посмотрел на Гэртона, который и в самом деле в тот момент плохо соображал.

– Ничего тут нет, кроме лени, верно, Эрншо? – сказал Линтон. – Моя кузина решила, что ты слабоумный. Видишь, приходится тебе расплачиваться за свое презрение к тому, что ты называешь «грамотейством». Кстати, вы заметили, Кэтрин, какой у него ужасный йоркширский выговор?

– А какой от него, к черту, прок? – прорычал Гэртон, сразу нашедший слова для своего привычного собеседника. Он собирался продолжить, но молодые люди весело расхохотались. Моя ветреная барышня с удовольствием обнаружила, что этот странный разговор легко превратить в забаву.

– А какой прок от черта в твоей речи? – захихикал Линтон. – Папа велел тебе избегать бранных слов, а ты без них и рта раскрыть не можешь. Постарайся быть джентльменом – ну хоть попробуй!