Грубиянские годы: биография. Том I

Грансиньор и работодатель труппы одним махом выгрыз из булочки неслыханный кус, составлявший, наверное, половину или треть всего кругляка. Ел он тоже неописуемо: ему пришлось двигать на подъязычной кости половину этого хлебного глобуса, размельчать его, мацерировать, то есть отправлять одновременно на сухой и на влажный путь; все служебные мускулы, которыми располагала участвующая в пари ротовая полость, должны были наилучшим образом проявить себя: директор напрягал и запрягал кусательную и височную мышцы, которые, как известно, всегда тянут одну упряжку; затем – медиальную крыловидную мышцу, латеральную крыловидную мышцу и, наконец, двубрюшную мышцу; все эти мышцы, как бы между делом, надавливали на необходимейшие слюнные железы, чтобы выжать из них menstrua и алкагест: двубрюшная мышца – на подчелюстную железу, кусательная – на околоушную железу, и так далее, каждая на каждую. Но в данном случае – как в зале для игры в мяч – речь шла о том, чтобы загнать мячик, предназначенный для желудка, в лузу рта (и пробить сквозь нее); однако шар, с помощью которого директор надеялся сбить (и забить в желудок), как кегли, все десять талеров, – сам этот шар не вполне подходил для глоточного кегельбана (разве что – если его уполовинить и разбить на маленькие дивизионы, как ядро армии). Между тем театральный главнокомандующий, который не мог не замечать, что господин под личиной непрерывно и беспрепятственно черпает и черпает ложкой свое вино, попусту терял бесценное время; и пока он с трудом – расчленяя, согласно техническим требованиям, на рационы – разжевывал свой сатанинский корень, его соперник уже легко выхлебал ложкой две трети миски с вином.

Тогда Фрэнцель, почти утративший контроль над собой, попытался пустить в ход все мышцы одновременно: с помощью Ceratoglossis и Genioglossis он уплощал язык, с помощью Styloglossis заставлял его образовать выемку, после чего приподнимал подъязычную кость и гортань и проталкивал злополучный шар вниз, как прибойником забивают пушечный заряд. Уж что-что, а анатомические правила глотания он знал назубок.

Но перед ним еще лежала целая треть булочки, тогда как господин под личиной уже в значительной мере инкорпорировал четвертую четверть жидкости: его рука казалась рукояткой ручного насоса или самодвижущейся ложкой.

Несчастный директор хапнул вторую гемисферу адского шара – учитывая фактор времени, он видел перед собой (или в себе) чудовищную задачку на деление, предстоящий ему долгий анализ бесконечного; пока жевал, смотрел на зрителей, но как-то тупо и ничего при этом не думая, а лишь потея и досадливо измельчая хлебный мякиш; порой угрюмо поглядывал то на двадцать талеров на столе, то на ложечника-винохлёба; в такой ситуации не до разговоров, да и здешняя публика его не интересовала; Фрэнцель не мог даже превратить этот жалкий смоляной ком для истребления дракона в кашицу (ибо слюна отсутствовала): о том, чтобы проглотить такое, нечего было и думать; а между тем он видел, как господин в маске хлебает и хлебает вино —

Он, наверное, чувствовал, что его спасением и Спасителем оказался бы тот, кто немедленно превратил бы его в змею, которая заглатывает добычу целиком, или в хомяка, прячущего еду в защечные мешки, – или кто вырвал бы у него Thyreopalatinus, не позволяющий пище проникать в носовую полость.

Наконец господин в маске вылил в ложку последние остатки; а Фрэнцель все еще толкал туда-сюда – и обмолачивал – свою хлебную globe de compression: совсем близко от расширившейся глотки, но без малейшей возможности вогнать булочку в эти открытые адские врата (хотя со времен посещения анатомических лекций он знал, что внутри своей ротовой полости располагает мышечной подъемной силой в 200 фунтов).

Господин под личиной справился с делом: он наконец указал публике на свою пустую миску и на надутые щеки директора труппы, после чего смахнул – правой рукой в левую – поставленные на кон деньги, высказав просьбу, чтобы господин Фрэнцель, если он имеет что-то против и уже проглотил булочку, просто открыл рот. Фрэнцель так и поступил – но лишь для того, чтобы избавиться от дьявольского ручного мяча, выбросив его в эти более широкие ворота. Господин в маске, казалось, был доволен и предложил повторить то же пари, но с роскошно облегченными условиями: а именно, вместо булочки нужно будет сразу взять в рот целую маленькую головку коровьего или козьего сыра, размером не больше коленной чашечки или булочки, – и съесть ее, пока сам он будет пить вино ut supra; но к нему теперь все относились с подозрением и на пари никто не отважился.