Группа

– Осталось узнать, куда, – кивнул доктор Голев. – И как все это связано с другими спящими… и неспящими, – добавил он, бросив взгляд на картинку из спа-гостиной, где Андреа продолжала щебетать по птифону о своих кошках, разглядывая свежеокрашенные ногти на руках и подставив ботам теперь уже ноги.

Доктор Ларри закрыл слимбук, автоматически глянув на светящиеся в правом нижнем углу цифры. На часах была половина первого.

4. Проект «Молодость»

Была половина первого. К этому времени Натэлла Наильевна уже начала выдыхаться. Тренировочная плотная майка на ней покрылась пятнами пота, волосы растрепались, фильм «Красотка», который она поставила себе вместо очередной живописной муви-панорамы, подходил к концу. А злость в ней все кипела, не утихала. Злость, вызванная Алексом, Глебом, и этим чокнутым кривлякой Ларри, и этой дурехой Альбой… Все они просто выбесили ее сегодня, просто вот окончательно довели!

Она просто хотела помочь, ускорить процесс включения! Дело ведь совсем не двигалось с мертвой точки. Альба тупо смотрела на раскрытый перед ней альбом, ее рука вяло удерживала карандаш, несколько раз грифель даже коснулся листа бумаги, но вряд ли это что-то значило.

И тогда Натэлла Наильевна склонилась над ухом Альбы и внятно произнесла: «Папа Эрик. Папа Рихард».

Ни один мускул не дрогнул на лице Альбы.

Зато Глеб сразу же взъерепенился. Разговаривал с ней в таком возмутительном тоне, что они, эти двое, Алекс и Ларри, просто обязаны были вмешаться. Они и вмешались, но не совсем так, как должны были. Они поддержали Глеба. И попросили ее уйти. Алекс попросил. Вежливо, но настойчиво.

И тогда она ушла. И хлопнула бы дверью, если бы двери не были автоматическими.

Обычно бег помогал. В случаях, подобных этому. Бег – и какой-нибудь старый фильм, комедия или мелодрама из тех времен, когда они с Голевым еще даже не родились. Эти фильмы столетней давности хоть и были отформатированы под современные носители, но не годились для погружения и были предназначены только для просмотра. Это и нравилось в них Натэлле Наильевне. Их можно было просто смотреть.

Но сегодня не помогали ни бег, ни фильм.

Большеротая долговязая красавица в пиджаке и джинсах уже сияла улыбкой навстречу своему принцу, взбирающемуся к ней по лестнице с букетом цветов в зубах, а Натэлла Наильевна даже не улыбнулась. Не говоря уже о том чтобы пустить слезу.

Фильм кончился. Какое-то время она бегала с видом на титры, ползущие по черному фону, затем наугад поставила новый фильм.

«Шел бы ты к черту, Алекс! – думала она, не снижая скорости (хотя бот-инструктор на дисплее дорожки настойчиво предлагал это сделать). – Ты хочешь, чтобы я ушла? О’кей, я ухожу… завтра же… ухожу…»

Когда-то они с доктором Голевым были молоды. Моложе, чем героиня фильма «Красотка», не говоря уже о седовласом герое. У них была куча амбиций и одна совершенно дурацкая, но прекрасная мечта: остаться вечно молодыми. Эта мечта была прекрасна именно своей дурацкостью, то есть невоплотимостью. Ее можно было напевать, как строчку из песни, шептать друг другу на ушко вместе со словами любви. Но Натэлле Наильевне – тогда еще просто Таше – и в голову не могло прийти, что однажды ее муж начнет работать над этой мечтой, как над одним из своих проектов!

Молодость. Моло-дость. Моло-дость, моло-дость. Каждый шаг Натэллы Наильевны словно впечатывал это слово в ленту трека. Моло – и на краткий миг она подвисала в воздухе, дость – и стопа вынесенной вперед ноги опускалась на поверхность ленты, чтобы вновь, пружинисто оттолкнувшись, подбросить тело вверх. Молодость отняла у нее мужа. Молодость отняла у нее зрелость, которую они могли бы разделить на двоих. А теперь молодость отнимала у нее и золотую, осеннюю пору жизни. Самую, как говорят, благодатную и счастливую – если встретить ее вдвоем.

Когда-то она и сама считала голевский проект «Молодость» перспективным.

Уже в то время, в начале шестидесятых, пролонгационная медицина многого достигла. Продлевать биологическую молодость умели уже тогда; в мире множились люди, перешагнувшие пенсионный рубеж, но выглядевшие студентами. Демографы, социологи и примкнувшие к ним всевозможные медийные кликуши предрекали человечеству скорую гибель от перенаселенности. Но ее муж Алекс считал все это полной ерундой. Он был из тех, кто смотрит на человечество как на единый организм, способный самостоятельно регулировать свою численность и имеющий для этого безграничный ресурс возможностей – не войной и чумой, так однополыми браками и движениями наподобие чайлдфри или no_adult_human (сокращенно «Нах»), последователи которого призывали уходить из жизни по достижению совершеннолетия. СПИД, рак, экологическое бесплодие, виртуализация жизни, да что угодно! Меняется век – меняется способ планеты избавляться от излишков антропосферы. Отряхиваться от них, как огромный мокрый космический пес.

Как бы там ни было, Голева не особо волновала эта тема. А вот тема продленной молодости, напротив, волновала его очень даже! С профессиональной точки зрения.