Читаем Группа крови. Мне приснилось, миром правит любовь полностью

Оставь телефон и иди.

Мы встретились чисто случайно,

Я даже не помню где.

Вероятность второй нашей встречи

Равна нулю.

А теперь ты не хочешь уйти,

Говоришь, что не можешь уйти.

Уходи, я тебя не люблю.

Уходи.

Оставь телефон и иди.

<p>Город</p>

Я смотрю в календарь, я знаю, что скоро зима.

Наша улица на глазах меняет цвета.

За решеткой желтой листвы я вижу птиц.

Моя двадцатая осень сводит меня с ума.

Я люблю этот город,

Но зима здесь слишком длинна.

Я люблю этот город,

Но зима здесь слишком темна.

Я люблю этот город,

Но так страшно здесь быть одному,

И за красивыми узорами льда

Мертва чистота окна.

Фонари за окном горят почти целый день.

В это время я не верю глазам, я верю часам.

И теперь я занят только охраной тепла.

Вот ушел еще год — сколько останется нам?

Я люблю этот город,

Но зима здесь слишком длинна.

Я люблю этот город,

Но зима здесь слишком темна.

Я люблю этот город,

Но так страшно здесь быть одному.

И за красивыми узорами льда

Мертва чистота окна.

<p>Проснись, это любовь</p>

Каждый день ты приходишь домой, когда темно.

Каждый день долго едешь в метро, когда темно.

А она живет в центре всех городов,

И ты хочешь быть рядом,

Но надо ехать домой — уже темно.

Проснись, это любовь!

Смотри, это любовь!

Проснись, это любовь!

Твои родители давно уже спят, уже темно.

Ты не спишь, ты ждешь: а вдруг зазвонит телефон?

И ты готов отдать все за этот звонок,

Но она давно уже спит там,

В центре всех городов.

Проснись, это любовь!

Смотри, это любовь!

Проснись, это любовь!

<p>Ты выглядишь так несовременно</p><p><emphasis>(Рядом со мной)</emphasis></p>

Ты звонишь мне каждый день.

Я не знаю, как мне быть.

Я не знаю, как мне дать

Тебе понять, что я уже не тот.

Раньше я тебя любил,

Но сердце больше не поет,

И с момента нашей первой встречи

Скоро будет целый год.

Ты выглядишь так несовременно

Рядом со мной…

Я же говорил тебе,

Что так уже ходить нельзя,

А ты не понимаешь ничего

И ничего не хочешь менять.

А я учил тебя целый год,

Тратил время целый год.

Ты думала, что я шучу,

И до сих пор не можешь понять:

Ты выглядишь так несовременно

Рядом со мной…

<p>Я обьявляю свой дом</p><p><emphasis>(Безъядерная зона)</emphasis></p>

В этом мотиве есть какая-то фальшь, —

Но где найти тех, что услышат ее?

Подросший ребенок,

воспитанный жизнью за шкафом,

Теперь ты видишь солнце — возьми, это твое.

Я объявляю свой дом

Безъядерной зоной,

Я объявляю свой двор

Безъядерной зоной,

Я объявляю свой город

Безъядерной зоной,

Я объявляю свой…

Как ни прочны стены наших квартир,

Но кто-то один не подставит за всех плечо.

Я вижу дом, я беру в руки мел.

Нет замка, но я владею ключом.

Я объявляю свой дом

Безъядерной зоной,

Я объявляю свой двор

Безъядерной зоной,

Я объявляю свой город

Безъядерной зоной,

Я объявляю свой…

<p>Верь мне</p>

Оглянись,

Это драка без права на отдых.

Лишний день —

Днем больше, днем меньше.

Ночь —

Окурок с оплавленным фильтром,

Брошенный тем,

Кто хочет умереть молодым.

Верь мне, и я сделаю все, что ты хочешь.

Верь мне, я знаю: нам надо быть вместе.

Верь мне, и я буду с тобой в этой драке.

Дай мне все, что ты можешь мне дать.

Спи.

Я знаю, как ставить часы.

Завтра звонок

Поднимет нас, как рваные флаги.

Говорят, что сон —

Это старая память.

А потом нам говорят,

Что мы должны спать спокойно.

Верь мне, и я сделаю все, что ты хочешь.

Верь мне, я знаю: нам надо быть вместе.

Верь мне, и я буду с тобой в этой драке.

Дай мне все, что ты можешь мне дать.

<p>Дети проходных дворов</p>

Я знаю, что, если ночь, должно быть темно.

А если утро, должен быть свет.

Так было всегда и будет много лет,

И это закон.

И дети проходных дворов знают, что это так.

Я знаю, что, если зима, должен быть снег.

А если лето, должно быть солнце.

И я это знаю, я об этом пою

И надеюсь на то, что

Дети проходных дворов услышат меня.

Есть два цвета — черный и белый,

А есть оттенки, которых больше.

Но нам нет никакого дела

До тех, кто черный, кто белый, —

Мы, дети проходных дворов,

найдем сами свой цвет.

<p>«Ночь»</p><p>1985–1986 годы</p>

1. Видели ночь

2. Фильмы

3. Твой номер

4. Танец

5. Ночь

6. Последний герой

7. Жизнь в стеклах

8. Мама-анархия

9. Звезды останутся здесь

10. Игра

11. Мы хотим танцевать

<p>Видели ночь</p>

Мы вышли из дома,

Когда во всех окнах

Погасли огни,

Один за одним,

Мы видели, как уезжает

Последний трамвай.

Ездят такси,

Но нам нечем платить

И нам незачем ехать,

Мы гуляем одни.

На нашем кассетнике

Кончилась пленка —

Смотай.

Видели ночь,

Гуляли всю ночь до утра…

Зайди в телефонную будку,

Скажи, чтоб закрыли дверь.

В квартире твоей

Сними свою обувь,

Мы будем ходить босиком.

Есть сигареты, и спички,

И бутылка вина, и она

Поможет нам ждать,

Поможет поверить,

Что все спят

И мы здесь вдвоем.

Видели ночь,

Гуляли всю ночь до утра…

<p>Фильмы</p>

Ты смотришь мне в глаза.

Ты смотришь мне в глаза,

Но темные стекла хранят мою душу.

Мы вышли из кино,

Мы вышли из кино,

Ты хочешь там остаться,

Но сон твой нарушен.

Ты так любишь эти фильмы,

Мне знакомы эти песни.

Ты так любишь кинотеатры,

Мы вряд ли сможем быть вместе.

Ты смотришь мне в глаза,

А я смотрю вперед.

Ты говоришь, что я похож на киноактера.

И ты меня зовешь, а я иду домой.

Я знал, что будет плохо,

Но не знал, что так скоро.

Ты так любишь эти фильмы,

Перейти на страницу:

Все книги серии Поэзия легенд

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Моя жизнь. Том I
Моя жизнь. Том I

«Моя жизнь» Рихарда Вагнера является и ценным документом эпохи, и свидетельством очевидца. Внимание к мелким деталям, описание бытовых подробностей, характеристики многочисленных современников, от соседа-кузнеца или пекаря с параллельной улицы до королевских особ и величайших деятелей искусств своего времени, – это дает возможность увидеть жизнь Европы XIX века во всем ее многообразии. Но, конечно же, на передний план выступает сама фигура гениального композитора, творчество которого поистине раскололо мир надвое: на безоговорочных сторонников Вагнера и столь же безоговорочных его противников. Личность подобного гигантского масштаба неизбежно должна вызывать и у современников, и у потомков самый жгучий интерес.Новое издание мемуаров Вагнера – настоящее событие в культурной жизни России. Перевод 1911–1912 годов подвергнут новой редактуре и сверен с немецким оригиналом с максимальным исправлением всех недочетов и ошибок, а также снабжен подробным справочным аппаратом. Все это делает настоящий двухтомник интересным не только для любителей музыки, но даже для историков.

Рихард Вагнер

Музыка
Песни в пустоту
Песни в пустоту

Александр Горбачев (самый влиятельный музыкальный журналист страны, экс-главный редактор журнала "Афиша") и Илья Зинин (московский промоутер, журналист и музыкант) в своей книге показывают, что лихие 90-е вовсе не были для русского рока потерянным временем. Лютые петербургские хардкор-авангардисты "Химера", чистосердечный бард Веня Дркин, оголтелые московские панк-интеллектуалы "Соломенные еноты" и другие: эта книга рассказывает о группах и музыкантах, которым не довелось выступать на стадионах и на радио, но без которых невозможно по-настоящему понять историю русской культуры последней четверти века. Рассказано о них устами людей, которым пришлось испытать те годы на собственной шкуре: от самих музыкантов до очевидцев, сторонников и поклонников вроде Артемия Троицкого, Егора Летова, Ильи Черта или Леонида Федорова. "Песни в пустоту" – это важная компенсация зияющей лакуны в летописи здешней рок-музыки, это собрание человеческих историй, удивительных, захватывающих, почти неправдоподобных, зачастую трагических, но тем не менее невероятно вдохновляющих.

Александр Витальевич Горбачев , Александр Горбачев , Илья Вячеславович Зинин , Илья Зинин

Публицистика / Музыка / Прочее / Документальное