Групповой портрет с дамой

Господин профессор не ответит на Ваше письмо, так как Вы не являетесь родственницей усопшей, и даже если бы Вы ею были, он не счел бы себя обязанным сообщать Вам «подробности кончины госпожи Шлёмер», о чем Вы просите в своем письме. Это запрещается врачебной этикой, это запрещается и этикой медицинского персонала, которую я тоже не хочу нарушать. Частично я ее все же нарушаю, сообщая Вам некоторые подробности жизни Вашей покойной приятельницы в ее последнюю неделю, и именно поэтому настоятельно прошу Вас ни под каким видом не предавать мое письмо какой-либо огласке. Разумеется, в официальном свидетельстве о смерти указана причина, соответствующая действительности, а именно: острая сердечная недостаточность, полное нарушение кровообращения. Я хочу Вам объяснить, однако, что к этому привело: ведь госпожа Шлёмер – если говорить только о ее основной болезни – находилась на пути к выздоровлению. Но сначала замечу: доказано, что тяжелой инфекционной болезнью, с которой Ваша приятельница поступила к нам в клинику, она заразилась от одного иностранного государственного деятеля. Вы, наверное, лучше меня знаете, что Ваша приятельница за два года до этого покончила с легкомысленным образом жизни, который вела, по-видимому, долгое время, и что она, похоронив родителей, переехала жить в деревню, надеясь там достойно закончить свои дни в созерцании и печали. И Вы, конечно, лучше меня знаете, что по своей натуре она не была ни шлюхой, ни даже женщиной, часто меняющей партнеров, а, скорее всего, была просто жертвой мужского темперамента. У нее язык не поворачивался сказать «нет», если она чувствовала, что может принести кому-то радость. Я считаю себя вправе это утверждать, так как госпожа Шлёмер в ночь накануне своей смерти рассказала мне чуть ли не всю свою жизнь, со всеми подробностями своего «падения», и хотя я – после двенадцати лет работы в дерматологической клинике, тем более после событий, которые опишу ниже, – отнюдь не склонен идеализировать, а тем паче романтизировать профессию проститутки, зато я не понаслышке знаю, что большинство женщин этого сорта умирают в нищете и грязи, страдая от страшных болезней и изрыгая ужасные проклятия, что большинство из них обезображены болезнью до такой степени, что ни один из нынешних веселых порнографических журнальчиков не поместил бы их портрет на обложке. Их смерть – самая ужасная, какую себе только можно представить: они умирают всеми покинутые, исстрадавшиеся, непросветленные и нищие… Вот почему я обычно присутствую на похоронах этих бедных созданий, которых кроме меня провожают в последний путь всего двое – служащая отдела социального обеспечения и дежурный священник, в чьи обязанности входит отслужить панихиду по усопшей.