Групповой портрет с дамой

2. Вюльфен попал в трудное положение. Мог ли он исходить из принципа «промедление опасно» как единственного законного основания для взлома квартиры госпожи К.? Прибыв вместе с госпожой Цв. и ее сыном к дому № 5 по улице Нургхаймер, он смог лишь констатировать, что госпожу К. в течение последней недели никто из соседей не видел. Один из них (не тот, что с волосатой грудью, а другой – известный в доме пьяница пенсионер родом с Рейна, называвший госпожу К. «Ильзочкой», – вычеркнут К.!) припомнил, что дня три подряд слышал «жалобный писк ее пичужки». Вюльфен решился взломать дверь квартиры не потому, что счел принцип «промедление опасно» применимым к данному случаю, а просто из жалости. К счастью, среди соседей нашелся молодой человек, который и вскрыл квартиру с подозрительной ловкостью и многозначительным замечанием: «На этот раз я делаю это для полиции». (Столь бледными словами приходится ограничиться, вместо того, чтобы обрисовать чрезвычайно колоритную личность, имевшую не то четыре, не то пять судимостей за нанесение телесных повреждений, сутенерство и кражи со взломом и известную всей округе под кличкой «Взломщик»; а ведь даже полицейский Вюльфен счел нужным отметить его «давно не стриженную и не мытую, густую темную шевелюру».)

3. Госпожу К. нашли мертвой; она лежала на скамье в кухне, одежда на ней была в полном порядке; смерть наступила в результате отравления снотворным. Тело еще не успело разложиться. На старом зеркале, висевшем над раковиной, покойная написала пальцем, обмакнутым в остатки томатной пасты, только (!! – Авт.) глагол «хотеть» в разных временных формах: «Я больше не хочу. Я больше не хотела. Я уже давно больше не хо…» На последнем слове у нее, очевидно, кончилась паста. Мертвая птичка госпожи К. – волнистый попугайчик – была обнаружена в спальне, под комодом.

4. Дитер Вюльфен признался, что госпожа К. состояла на учете в полиции. Через агента К14 было известно, что в прошлом она была коммунисткой, но с 1932 года не принимала участия в какой-либо политической деятельности, хотя – и это тоже известно полиции – к ней неоднократно наведывался, особенно после запрещения КПГ, и, видимо, уговаривал ее возобновить политическую деятельность некий… (здесь К. написала подлинную фамилию «Фрица», которая тоже пала жертвой красного карандаша, на сей раз – карандаша авт.).

5. Госпожа Цв. и ее сын заявили о своих правах на наследство покойной. Дитер В. установил наличие кошелька, содержащего 15 марок 80 пфеннигов, а также сберегательной книжки на сумму 67 марок 50 пфеннигов. Единственным ценным предметом в квартире был признан почти новый телевизор с черно-белым изображением, к которому госпожой К. была приклеена записка: «Полностью выплачен». На фотографии, висевшей в рамке над кухонной скамьей, госпожа Цв. сразу опознала отца своего сына, Эриха К. На второй фотографии был запечатлен «наверное, его отец. Уж больно похож». В пестрой жестяной коробке из-под кофе с маркой известной фирмы были обнаружены: «исправные мужские часы и стертое золотое кольцо с искусственным рубином (оба предмета не представляют какой-либо ценности), десятимарковая банкнота 1944 года выпуска, значок «Союза Рот-Фронт», ценность которого подписавшему протокол неизвестна, две ломбардные квитанции – на золотое кольцо, заложенное в 1936 году за 2,5 марки, и на бобровый воротник, заложенный в 1937 году за 2 марки, а также книжка аккуратно оплаченных счетов за квартиру. Из пищевых продуктов было найдено: полбутылки уксуса, почти полная (небольшая) банка растительного масла, пять черствых ломтиков ржаного хлеба, початый пакет молока, 65–80 г какао в жестяной коробке, полстакана растворимого кофе, соль, сахар, рис, картофель (в небольших количествах), а также непочатый пакетик птичьего корма. Кроме того, были еще обнаружены: две пачки папиросной бумаги и початая пачка табака мелкой резки (марка «Радость турка»), шесть романов некоего Эмиля Золя (в дешевом издании, книги не грязные, но зачитанные, – вероятно, не представляют значительной ценности) и сборник «Песни рабочего движения». Соседи, из любопытства набившиеся в квартиру и своевременно призванные к порядку, презрительно назвали принадлежащую покойной мебель «рухлядью». После прибытия на место происшествия полицейского врача квартира была опечатана согласно инструкции. Для решения вопроса о праве наследования госпоже Цв. было рекомендовано обратиться в судебные органы.

6. Ей было предложено также помочь связаться с тем господином («Фрицем»), который, вероятно, сможет сообщить интересующие ее подробности о жизни покойной, а также об отце погибшего Эриха К. Но госпожа Цв. отказалась. «Не желаю иметь ничего общего с коммунистами», – сказала она.

XIV