Грушевая поляна

– Ладно, хватит. Сейчас я прощу тебя и не оставлю здесь с условием, что ты будешь меня слушаться!

– Буду слушаться, – всхлипывает мальчик.

Женщина поворачивается спиной к интернатским, берет сына за руку и, не попрощавшись, отходит от невольных, но значительных участников ее представления. Она шагает размашисто, энергично, мальчик почти бежит за ней, боясь отстать, и не оглядывается назад.

Стоявшие у ворот дети расходятся. Кто-то бежит к столовой. Дело в том, что на следующий день, в субботу, парень из соседнего дома, Годердзи, сын Венеры, женится, и отметить это радостное событие решили в просторной длинной столовой интерната. Там часто устраивают свадебные застолья и поминки. Ведь пятьсот человек ни в одну гостиную не поместятся, а тут еще и кастрюли, и огромные плиты, и всевозможная кухонная утварь – словом, все, что нужно для того, чтобы накормить толпу гостей.

На свадьбу Годердзи приглашены все воспитанники интерната, и все они очень этому рады. Нечасто им случается почувствовать себя хозяевами, которые ждут гостей. Ведь завтра именно к ним придет столько народу, именно у них развернется застолье, и все эти нарядные незнакомые люди соберутся именно за их столами.

Женщины из соседнего дома уже суетятся в столовой. Нельзя сказать, что в том доме соседи друг в друге души не чают, но традиция есть традиция: если кто-то умирает, поминки готовят соседи, если кто-то справляет свадьбу, праздничный стол накрывают тоже соседи. Возможно, когда-нибудь этот обычай и канет в Лету, но пока что живет.

Соседки крутятся на кухне, готовят блюда, которые на следующий день останется только заправить и отнести на стол. Горячее будут готовить в день свадьбы. Женщины снуют между домом и интернатом, переходя прямиком из двора во двор, а не через главные ворота. Физрук Авто по такому случаю расширил проем в заборе – на том месте, где и так имелась дыра. Теперь соседки, нагруженные разнообразными продуктами, могут попасть из одного двора в другой, не цепляясь платьями за проволочную сетку. Чтобы пройти в столовую, женщинам нужно пересечь стадион и обогнуть по тропинке грушевую поляну. Перед входом в столовую кучкуются воспитанники интерната, наперебой предлагают помощь и буквально сражаются за право исполнить любое задание.

Взобравшись на стул, Лела снимает для соседок кастрюли с полок. В столовой в основном осталась посуда, которая в обычном хозяйстве не годится. А утварь, которой можно пользоваться дома, – кастрюли среднего и маленького размера, поварешки, алюминиевые миски и мисочки – персонал давным-давно растащил.

Коба и другие парни из соседнего дома заносят в столовую ящики с посудой, арендованной в ресторане. Дорогу им показывает и расчищает Ираклий. Парни ставят ящики на пол и уходят за новыми.

– Лела, – обращается к ней Ираклий, когда она спускается со стула и отряхивает пыльные руки, – выйди-ка на минутку.

Лела следует за Ираклием, а он вырывается вперед и быстрыми шагами устремляется на тропинку, которая огибает грушевую поляну.

– Эй, постой! – окликает его Лела.

– Идем скорей, – Ираклий указывает на шагающую впереди Мзию. Та торопится домой, взять машинку для рубки грецких орехов, которую ей родственница привезла из Болгарии и которая, по выражению самой Мзии, творит чудеса.

– Мзия идет домой… Что-то хочет взять… Может, разрешит позвонить… – поясняет Ираклий, не сбавляя шаг.

– Ты ненормальный?! – восклицает Лела. – Пацан, куда ты будешь звонить, мать уехала в Грецию, как ты ей туда позвонишь, ненормальный?!

– Я спрошу у Ивлиты, если она знает номер, позвоню. Если не знает номера, не позвоню. – Ираклий проходит сквозь пролом в заборе и оглядывается на Лелу, которая стоит на территории интерната и с удивлением смотрит на Ираклия.

– И что ты от меня хочешь? Иди и звони! – Лела поворачивается к нему спиной и направляется прочь.

– Лела! Лела! Очень тебя прошу! – кричит ей Ираклий.

Лела останавливается, оглядывается на стоящего за сломанным забором Ираклия. Позади него по двору проворно шагает Мзия, несет свою внушительную корму к подъезду. Во дворе играют в мяч маленькие девчонки, перекрикиваются писклявыми голосами.

– Еще один раз, клянусь, больше тебя не попрошу! – обещает Ираклий.

Лела смеется, оглянувшись на лопоухого Ираклия, который смотрит на нее, просительно вытянув шею.

– Заладил свое… – ворчит она и лезет в пролом.

Лела и Ираклий нагоняют Мзию в подъезде. Женщина заводит детей в дом. Выносит из комнаты маленький табурет, уходит на кухню и закрывает за собой дверь.

Ираклий звонит своей соседке Ивлите и спрашивает греческий номер матери. Лела стучится в дверь кухни, чтобы попросить у Мзии ручку и листок бумаги, возвращается к телефону и записывает продиктованные Ираклием цифры.

Ираклий прощается с Ивлитой, вешает трубку, смотрит на листок и командует Леле:

– Давай, диктуй!

Лела говорит ему номер.

У Ираклия потеют ладони. Номер набран, соединение установлено, слышны гудки и потом женский голос, который Леле уже хорошо знаком.

– Мама, это я, – тихо произносит Ираклий, и в трубке воцаряется тишина.