Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги

Тогда я сильно переболел беспардонной кусачестью критиков и перестал воспринимать их, ибо жизнь — публика и время — опрокидывает желчные диагнозы. Конечно, фраза «Собака лает, ветер носит» — грубовата, но и рецензенты со мной тоже не церемонились. Разумеется, огорчительно, что столько яду писаки вылили на любимую мною ленту. И чтобы закончить эту тему, хочу привести еще одно высказывание Д. Быкова (кстати, не оценочное, а аналитическое), автора, за творчеством которого слежу, ибо пишет он интересно, самостоятельно, своеобразно. Вот его слова:

«Охотников ругать новый фильм Эльдара Рязанова «Старые клячи» наверняка будет предостаточно. Впрочем, мне трудно вспомнить хоть одну его картину, которая не была бы встречена дружным критическим залпом: сусальное умиление приходило потом. Это объясняется тем, что Рязанов чувствует время. Проходит эпоха, которую он выразил и сфокусировал, и мы, тоскуя по прошлому, начинаем задним числом любить фильм, где оно до сих пор живо. Ну кто бы в 1975 году назвал «С легким паром» классикой нашего кино? Кто всерьез счел «Бедного гусара» диссидентским произведением? Кто не морщился в сентиментальнейших сценах «Вокзала для двоих»? А вот поди ж ты: наши иллюзии и пристрастия, заблуждения и надежды только у Рязанова и сохранились. Он — «типичный представитель», сейсмически точный хроникер. Так что придет время и для “Кляч”».

«Собеседник», 16–23.03.2000.

* * *

Однако вернемся к тем блаженным временам, когда я, не подозревающий, каким фейерверком приветит картину наша кинокритика, заканчивал сценарий и готовился к съемкам.

История со «Старыми клячами» началась с того, что руководитель компании «Киномост» Владимир Досталь предложил мне ознакомиться со сценарием дебютантов-сценаристов Владимира Моисеенко и Юрия Федорова «Партия на четыре голоса». В этом сочинении были намечены четыре любопытных женских характера, существовали отдельные милые эпизоды, попадались симпатичные трюки, но сюжет, прямо скажем, не сложился. Я обещал подумать… Около двух недель я вроде бы и не вспоминал прочитанный опус, но, как я сейчас понимаю, какая-то внутренняя работа шла. Однажды я проснулся около четырех часов утра, и вдруг, за несколько часов бессонницы, выстроился основной сюжетный ход, возникли новые персонажи и неожиданные эпизоды. И название сочинилось — ироническое и хлесткое: «Старые клячи». Я рассказал о придуманном руководителям «Киномоста» и молодым сценаристам. Мои предложения понравились, и мы втроем принялись за написание сценария. Мои соавторы оказались способными, остроумными, легкими в работе людьми. Работали мы дружно, и в результате, сделав два или три варианта, родили на бумаге киносочинение, которое мне предстояло экранизировать. Сценарий получился эксцентрическим, отчасти трюковым, немного сатирическим, в какой-то степени музыкальным, с песнями и концертными номерами, а также с мелодраматическими эпизодами, которые должны были придать будущей комедии щемящую грустную ноту. Первым делом был определен композитор — Андрей Петров. Но главная проблема — это подобрать четырех суперзвезд, которые должны были сыграть «Старых кляч». Людмила Гурченко на роль Лизы возникла сразу, окончательно и бесповоротно. На другие роли обсуждались разные кандидатуры, среди которых одна артистка была лучше другой. В результате «Старых кляч» сыграли Л. Гурченко, Л. Ахеджакова, С. Крючкова, И. Купченко. Когда удалось собрать в один фильм таких замечательных, популярных, именитых актрис, за каждой из которых тянулся шлейф блистательных ролей, то я, признаюсь, немного перетрусил. Стал бояться так называемого «террариума единомышленниц». Опасался, что между исполнительницами может возникнуть чувство соперничества, желание «тянуть одеяло на себя», а вследствие этого — нездоровая обстановка на съемочной площадке. Однако этого не произошло. Актрисы были не только профессиональны и талантливы, но поразили меня еще и пониманием того, что фильм ансамблевый. Ни одной вспышки, истерики, скандала, ячества не было и в помине. На съемках царила дружеская атмосфера, взаимопомощь, чувство локтя. Конечно, от меня требовались дополнительные усилия, к примеру, распределять реплики более или менее поровну, в мизансценах постараться не ущемить самолюбия никого из исполнительниц. Вокальные номера тоже строились с учетом певческих особенностей каждой из «кляч». Мне это было несложно, ибо все исполнительницы мне были милы. Я восхищался дарованиями моих артисток. Они были такими разными и внешне, и внутренне, так дополняли друг друга, так виртуозно владели профессией, что мы трудились душа в душу. Я с чувством счастья вспоминаю работу с чуткими, умными, изумительными, озорными исполнительницами. Ощущение праздника не покидало меня.

Не могу не сказать еще об одном. Деньги на фильм выделили нищенские. Когда мы с исполнительным продюсером Леонидом Бицем заикнулись, что на предоставленные деньги снять такую сложную, многонаселенную, многообъектную картину, насыщенную трюками и музыкальными номерами, невозможно, нам ответили:

— Ну и не снимайте!