Груз небесный

Только сейчас я обратил внимание, что у парня руки все время находятся под столом. Я открыл им бутылку, разлил шампанское по фужерам, заработав благодарные взгляды девиц и неодобрительный Юрасика.

– Давайте знакомиться, – сказала та, что просила открыть бутылку, – меня зовут Виолетта… можно просто Лета.

«Ну да, – подумал я, – а соседку, разумеется, Антуанетта… можно просто Нета».

– Антуанетта, – сказала вторая, и я самодовольно подумал о своей прозорливости и знании жизни. Такое в моей жизни уже было: одно время восьмиклассницы Черноводска знакомились подобным образом.

– Евгений, – сказал я им в ответ. Не хватало, чтобы я назвал им свое настоящее имя.

За знакомство выпили по бокалу.

Куда-то далеко отодвинулся от меня груз, лежащий на моей совести. А через полчаса я вообще забыл о нем, танцуя с Виолеттой.

Во время танцев, когда мы были далеко от Юрасика и Антуанетты, моя партнерша щебетала, что Юрасик – друг ее бывшего мужа, сотрудника НИИ… Они не развелись еще окончательно, но муж ушел жить к родителям и даже не звонит…

Я кивал головой, зная, что последует за этим… И опять я не ошибся. Дальше она сказала, что ей нельзя возвращаться поздно домой: у них в Орехово-Борисово хулиганят подростки и, вдобавок, плохо открывается замок входной двери… Виталик – бывший муж – кроме пробирок в руках ничего не держал и за год совместной жизни не смог даже заменить замок.

Она еще что-то говорила, а я улыбался и думал, что человек одинаков и в Сибири, и в Москве.

Десять лет назад на школьном выпускном меня разыскала хохотушка из параллельного десятого и сказала, что ей угрожали хулиганы, живущие на ее улице. И, кроме того, хозяйка, у которой она поселилась на квартире, куда-то уехала и не оставила ключ. Ни тени сомнений не появилось тогда у меня, и я пошел ее провожать. Был третий час ночи, и все уважающие себя хулиганы спали. На пути нам, во всяком случае, никто не встретился, а ключ нашелся «неожиданно». Он лежал на крыльце дома под перевернутым хозяйкой ведром…

Смолкла музыка. Закончился очередной медленный танец, и мы возвратились к столику, за которым Юрасик уговаривал Нету пойти домой, а та, капризничая, дула губки, посматривала в глубь зала и отвечала по-московски акая: «Па-асидим, па-атом па-ай-дем».

Юрасик взорвался и пошел одеваться. Нета побежала за ним. Но через минуту вернулась и начала шептаться с подругой. Потом она ушла, кокетливо помахав нам на прощание рукой.

Мы остались вдвоем. Лета объяснила, что Юрасик недоволен тем, что она осталась в кафе, но что с него взять – мужчина. И она улыбнулась мне, а я понял, что удерживало меня здесь: у нее были пухлые губы обиженного ребенка.

– Армия, – тронул меня за плечо кто-то, – презентуй спичку…

Это спрашивал парень в джинсовом костюме, плотно обтягивающем его худую фигуру. Если бы он жил в Черноводске, то непременно имел бы кличку Глист. Он сидел за соседним столиком вместе с другим джинсовым пареньком, у которого было лицо начинающего фарцовщика. Видимо, он и был начинающим, потому что смотрел в рот своему старшему партнеру.

– Не курю, – ответил я.

– А я не спрашиваю тебя, куришь ты или нет, я прошу презентовать мне спичку…

– Хи-хи, – прыснул второй. И я понял, что спичка ему не нужна: он куражится…

– У армии нет спичек, – сказал тот, который обращался ко мне, – придется пользоваться зажигалками…

Он достал из кармана газовую зажигалку, щелкнул ею, прикурил сам и дал прикурить хихикающему партнеру.

Дикая злость захлестнула меня, когда я понял, что просьба «презентовать» спичку была «приколом». Я вмиг помолодел на десять лет.

«Козел драный, – подумал я, свирепея, – меня подкалывать вздумал». Шампанское бурлило во мне.

«Да я вас, щенков, и за “Ветерок” выводить не стану, здесь же грохну… узнаете вы Сибирь-матушку…»

Мне не хватало последней капли, которая переполняет водоем и после которой вода рвет плотины.

«Вот сейчас он снова обратится ко мне и… тогда я выбью под ним стул, пока он, ошарашенный, будет подниматься, успею вырубить “начинающего” и займусь старшим…»

Я знал, если я встану с места, меня уже ничего не остановит: ни их испуганные глаза, ни разбитые в кровь губы, ни все кафе, вместе взятое…

Но капли не последовало: джинсовые ребята переключились на обсуждение какой-то танцующей пары. Они показывали на нее пальцами, хохотали, а старший придурок скрутил им фигу.

Напряжение мое немного сняла рука, которая легла на мой побелевший кулак.

– Женя, – сказала владелица руки, – не обращай внимания, что с больных взять…

– Да-да, – ответил я, – все в порядке…

– Нам надо идти… уже поздно.

– Сейчас пойдем, – сказал я и, подождав еще минут десять-пятнадцать, чтобы это не напоминало бегство, поднялся из-за стола…

* * *