Гул (СИ)

Пройдя один - существующий в числе одного - лестничный пролёт, Гена оказался под землёй, понимание чего, разумеется, не могло ужиться в его голове (он тогда представил себя, оказавшимся в другом измерении). Он подошёл к турникету, держа уже наготове, взятый со стола проездной своей пожилой матери, и вот, спустя минуту Геннадий Викторович стоял на, собственно, станции, ожидая прибытия поезда.

Теперь, как мог бы заметить читатель, процесс повествования несколько ускорился, но, само собой разумеется, что подобное произошло не из-за отсутствия интереса вдаваться более автором в подробности путешествия нашего героя, вовсе нет. Просто что - же, позвольте, может статься с человеком, пусть и таким, как мой Геннадий, в момент прохождения им контроля всякой станции метрополитена... Правда и подобное также случалось.

Один, в частности, московский системный администратор, именовавшийся Василием Семёновичем Ковриковым, колесивший обыкновенно на собственном своём автомобиле Рено Логана, вынужден был однажды, в силу не имения прочей возможности добраться до ..., посетить одну из многочисленных станций московского метрополитена. Но как только он подошел к грозной шеренге турникетов, выставив перед собой, купленный им только красный прямоугольник проездного билета, так тут же столкнулся с непредвиденной им ранее проблемой, а вернее даже сказать - с непредвиденной им ранее ситуацией, требующей немедленного решения. Из статьи, представленной в свободном доступе в сети интернета, ставшего в течение последнего десятилетия ближайшим существом, для работника интернет защиты, он знал, якобы "турникет - устройство, предназначенное для ограничения прохода людей в случае, когда необходима проверка права входа и выхода для каждого проходящего", а с тем же о том, что "основная задача турникета - создать физическую преграду перед человеком". Но дело всё в том, что турникеты, перегородившие путь Василию Семёновичу представляли собой створки металлической эскадры серебристых ящиков, которые ко всему прочему были открыты, и казалось, утверждали возможность пройти сквозь себя просто так, без использования билета. "Но позвольте", - подумал Ковриков - "неужели пресловутая система, великое множество раз обходимая мною лично! представила мне сегодня такого рода барьер, который невозможно было бы перешагнуть". И не смотря на десятки совершающих исправно ритуал освободительного приложения граждан, пробегающих мимо администратора Василия, он, не раздумывая, шагнул вперёд, оказавшись между Сциллой и Харибдой двух скрежещущих коробок, тут же угодив в ловушку схлопнувшихся на нём крючьев. Крик Коврикова (возникший не столько вероятно от боли, сколько от нежелания принимать победу турникета над собой) призвал тут же двух, выросших из недр земли - хотя, казалось бы, куда глубже - грузных усатых, облаченных в зелёные халаты, служителей московского метрополитена. Спустя секунду, после спонтанного появления, блюстители подземного порядка буквально завалили потирающего ушибленные бока Василия вопросами, как то - "Что же вы гражданин делаете?", "Ну как так можно?", "Но почему?". На что Василий, облачившись в маску удивления, изумлённо ответил: "Да я карту... приложил, она не сработала... фсс наверное... ммм, вы запись на камере посмотрите, и поймёте, что сами и виноваты". И пока оба котроллера, пихаясь и толкаясь, стремились в сторожевую будку, с целью проверить записи, не существовавшей никогда на Тор-ской станции метро, камеры, Василий Семёнович успел скрыться с места своего преступления, выкинув в ближайшую урну, не пользованную им никогда карточку, тут же притом вынутую оттуда какими - то детьми. После этого нелицеприятного случая, надо понимать, жизнь любого уверенного в себе ранее человека потеряла бы прежнюю гранитную самоуверенность, но только не жизнь Василия. Для него постоянные походы в метро стали чем-то вроде сафари на турникет, в течение которых он не только выучился обманывать глупую, как выяснилось, машину, но и перемещаться между станциями, без использования поездов метро. Но такое, вероятно, под силу лишь системным администраторам, коим, впрочем, не смог бы ни при каких обстоятельствах явиться мой Геннадий.

3.

Жёлтые огни, просматриваемые сквозь оконную панель подземной электрички, мелькали, проносясь друг за другом, сливаясь воедино с грузным глухим "там-там", образовывали ощущение полноты жизни, полной, в действительности, лишь в моменты, роднящие тебя с несущимся в никуда поездом.

Пассажиры, не получившие себе места, стояли, схватившись за поручни (как того и требовал голосящий на каждой новой станции, бесполым голосом, репродуктор), мерно покачивались; кто-то повернувшись к выходу, ожидая своей остановки, кто-то отвернувшись, заявляя будто бы "Мне ещё ждать своей станции, и ждать". Впрочем, трудно было бы даже предположить возможный ход мысли, хотя бы и одного, ведомого подземным локомотивом, в тот вечер, пассажира (тем более что многие из оных не обременяли себя какими-либо мыслями, вовсе).