Гулливер у арийцев

племен является символом солнца, у других — плодоро-

дия. Каким образом, однако, свастика попала на этот остров,

оставалось для меня загадкой.

Я по-прежнему не понимал мрачной жестокой жизни,

которую наблюдал на Арии. В течение всего времени, про-

шедшего с тех пор, как катастрофа выбросила меня на этот

остров, я не видел здесь ни одной улыбки и не встретил ни

одного человека, похожего на тех, которых я видел в тече-

ние всей своей жизни.

Меня по ночам преследовали кошмары, передо мной

проносились тупые, отвратительные лица микроцефалов,

33

коварные физиономии вождей, измученные одутловатые

лица рабов. Мне снилось, что меня травят псами, что я при-

бит к столбу в «долине смерти». Проснувшись, я часто не

мог сообразить, где нахожусь, и мне стоило некоторых уси-

лий вспомнить происшедшее со мной.

В течение последующих долгих дней я оставался дома,

выполняя всевозможные поручения Зигфрида; и начал чув-

ствовать, что мною овладевают тоска и состояние, близкое

к отчаянию. Мне казалось, что я нахожусь не месяц, а це-

лую вечность на этом ужасном острове. Наконец, я не вы-

держал и заявил Зигфриду, что не могу вместе с Кором и

Эской заниматься мытьем посуды и стряпней, что мне все

это надоело и опротивело.

Старик сначала зашипел, но, вопреки моим опасениям,

воздержался от репрессий, лишь пробормотал:

— Кажется, прав был брат Иозеф, говоривший, что тебя

надо обесплодить. Надо будет придумать, что с тобой сде-

лать. Пока же иди с Кором на гору испытуемых и принеси

хворосту.

Я обрадовался возможности осмотреть новую часть ост-

рова и поспешил исполнить приказание.

Мы с Кором отправились по неизвестной еще мне тро-

пинке, шли около часа и приблизились к высокому холму,

покрытому довольно густым лесом и кустарником. Вскоре

я услышал шум голосов, крики и визг. Когда мы подошли

ближе, я убедился, что в лесу, находится несколько сот ре-

бят и подростков в возрасте от восьми до пятнадцати лет.

Когда я показался на полянке, ребята уставились на ме-

ня глазами, полными любопытства и страха. Дети были со-

вершенно голыми, у подростков обоего пола вокруг бедер

шла повязка. Сначала мне показалось, что у всех ребят

одинаково забитый и запуганный вид, однако, через неко-

торое время я пришел к выводу, что среди них имеется нес-

колько категорий.

Меньшинство, — я насчитал их человек семь, — составля-

ли мальчики с рыжими курчавыми волосами и маленькой

головой и девочки с преждевременным физическим разви-

тием, обладающие длинными рыжими волосами. И те, и

34

другие поражали бессмысленным выражением лица и не-

вероятно тупым взглядом. Они смотрели на меня, не мигая,

и когда я отходил в сторону, поворачивали не только го-

лову, но и все туловище. Некоторые из них стояли непо-

движно, всунув палец в нос, другие чесали под мышками и

ковыряли в ушах. Видно было, что другие ребята держатся

от них на расстоянии.

Основную массу составляли дети или подростки различ-

ных типов и пигментации: встречались светловолосые н

шатены, но явно преобладали темноволосые со смуглым

цветом кожи и курчавыми волосами.

Меня удивило, что среди них крайне редко встречались

долихоцефалы, но явно доминировали брахиоцефалы с по-

разительно круглыми головами. Я вспомнил, что у наших

ребят, являющихся продуктом смешения самых разнооб-

разных рас, очень часто встречаются продолговатые чере-

па. Здесь же, у племени, называющего себя арийским, круг-

лый череп являлся правилом. Меня очень заинтересована

эта антропологическая проблема, но для того, чтобы сде-

лать какие-либо выводы, необходимо было больше видеть

и знать. Я по существу не имел еще даже общего пред-

ставления об острове и его жизни, в особенности же об его

социальном устройстве.

Бегло осмотрев окружавших меня ребят, я начал пригля-

дываться к отдельным лицам, и мне бросился в глаза под-

росток лет пятнадцати с энергичным и смелым выраже-

нием лица, смуглой кожей и стройным телом. Я услышал,

что ребята называли его Угольфом и относились к нему,

как к вожаку.

Вскоре Угольф отодвинул других ребят в сторону, подо-

шел ко мне и пристально на меня посмотрел. Я чуть было с

ним не заговорил, но вспомнил о законе, предписывавшем

мне молчание, и сдержал себя.

К нам приблизилась группа подростков в пять человек.

Они отличались от других ребят самоуверенным видом, у

каждого в руках была короткая, но, видно, тяжелая дубин-

ка. Один из них подошел быстрыми шагами к Угольфу и

грубым голосом сказал:

35

— Ты опять, проклятый метис, призываешь к неповино-

вению! Давно тебя не секли. Скоро будет твоя очередь, и

на празднике расы тебя сделают бесплодным.

Угольф сжал кулаки и закусил нижнюю губу.

В это время из толпы ребят отделился другой подросток

лет четырнадцати со светлыми волосами на круглой боль-

шой голове. Он подбежал к подростку с дубинкой и закри-

чал:

— Ты не смеешь бить Угольфа, он ничего не делал и не

говорил.

— А, это ты Олаф? — сказал подросток. — Получай, — и

ударил его дубинкой по голове.

Один из его спутников сунул два пальца в рот и издал

пронзительный свист. Через три-четыре минуты прибежа-

ли два младших вождя в серых халатах, с плетьми в руках.

Один из них ударил рукояткой плети по лицу Угольфа, так