Гуманистическая психотерапия

В последнее время стало модным оценивать литературу не только с точки зрения психиатрии, но и с позиции бессознательной психодинамики, которая якобы лежит в ее основе. Так называемая глубинная психология видит свою главную задачу в разоблачении скрытых или вытесненных в бессознательное мотиваций. В таком ключе анализируют также и литературные произведения. О том, что получится, если попытаться уложить творчество писателя на «прокрустову кушетку», можно судить по опубликованной в одном американском журнале рецензии на двухтомную книгу о Гёте, которую написал один известный психоаналитик: «На 1538 страницах автор представляет нам гения с признаками маниакальной депрессии, паранойи, эпилептического расстройства, гомосексуальности, инцеста, вуайеризма, эксгибиционизма, фетишизма, импотенции, нарциссизма, невроза навязчивых состояний, истерии, мании величия и так далее. Кажется, автор практически ограничивается исключительно инстинктивной динамикой, лежащей в основе творчества Гёте. Он хочет заставить нас поверить, что творчество Гёте — это не что иное, как результат прегенитальной фиксации. Оказывается, его борьба не соотносится с красотой, идеалами, какими-то ценностями, а в действительности является преодолением преждевременного семяизвержения». Так что, как видите, я не преувеличиваю в своих суждениях. Насколько прав был сам Фрейд, сказав, что сигару не всегда надо рассматривать как символ пениса и иногда это просто сигара!

Я хочу сказать, что процесс разоблачения должен останавливаться именно в тот момент, когда психолог сталкивается с феноменом, не поддающимся разоблачению вследствие своей аутентичности. Если психолог в этот момент не останавливается, тогда он разоблачает лишь свое неосознанное стремление обесценить человеческое в человеке.

Любопытно, что же делает процесс разоблачения таким привлекательным? С позволения сказать, обывателю скорее всего приятно слышать, что Гёте был таким же невротиком, как все мы. А кто уверен в отсутствии у него невроза, пусть первым бросит в меня камень. Каким-то образом кому-то приятно слышать, что человек — это не более чем голая обезьяна, не более чем место битвы «оно», «я» и «сверх-я», не более чем игра влечений, продукт процессов научения, жертва социально-экономических обстоятельств или так называемых комплексов. Но, несмотря на весь этот распространяющийся детерминизм и фатализм, одна читательница из Алабамы написала мне следующее: «Единственный комплекс, от которого я страдаю, — это мысль, что у меня обязательно должны быть комплексы, хотя у меня их нет. У меня было ужасное детство, но я все же убеждена, что из всех ужасов родилось много прекрасного».

Мне кажется, что все это разоблачение, которое демонстрирует редукционизм с его стереотипной формулой «не более чем», доставляет многим людям мазохистское удовольствие. Как говорит лондонский психиатр Брайан Гудвин, «людям нравится, когда их убеждают, что они есть не более чем что-то, и это можно сравнить с распространенным мнением, будто эффективное лекарство должно быть ужасным на вкус».