Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Ил. 7. Приобщение афганских детей к символическому и материальному миру социализма. Обратите внимание на игрушечных медведей, широко распространенных в российской культуре, но очень мало известных в афганской, а также на кран и железную дорогу — материальные символы будущего социализма и модерности. Афганские пионеры получают игрушки из СССР. Дворец пионеров в Кабуле. Демократическая Республика Афганистан. Фото В. Суходольского, 1984 год (С разрешения РИА Новости)

Снова повторим: возникала странная симметрия между советскими советниками и европейскими гуманитаристами по обе (выбранные ими самими) стороны линии Дюранда. И те и другие указывали на моральный приоритет заботы о детях, но называли разные причины этого приоритета. Для СССР главным было то, что детство представляло собой тигель для формирования политического сознания. Например, когда японский режиссер документального кино (и в прошлом коммунист) Нориаки Цукимото посетил в 1985 году Кабул, кураторы включили в программу его пребывания поездку в детский дом «Ватан» («Отечество»), расположенный за пределами столицы[778]. Цукимото был сильно впечатлен. «Учителя назначались после тщательного отбора, потому что цель состояла в том, чтобы дать детям экспериментальное, образцовое образование. Я уверен, что политическое воспитание имело место, но приоритет отдавался практическим навыкам». Посетив столовую, режиссер отметил, что «у этих школьников будет возможность учиться в институтах Восточного блока». Вместо того чтобы оплакивать свои потерянные семьи, «эти дети, конечно же, принимают свою новую жизнь как нечто само собой разумеющееся и готовы вступить в счастливое будущее».

На самом деле воспитанников детского дома немедленно записывали в «Пишгаман» (эквивалент советской пионерской организации), а многих заставляли проходить десятилетнюю программу обязательного образования в Советском Союзе[779]. Дети становились частью политики: «Тех, кто не был членом „Пишгамана“, — вспоминал один из оставшихся в живых, — заставляли это сделать, вызывая в кабинет директора, где их избивали. Если они все равно отказывались, им давали письма с угрозами для передачи родителям. В этих письмах указывалось, что ребенок хотел поехать в Советский Союз». Вот почему дети-сироты и дети без отцов (другая основная группа в детском доме) были так ценны для НДПА. В отсутствие моральных возражений со стороны родителей государство могло формировать ребенка, исходя из своих политических целей. Когда советские граждане шутили, что их родина «не страна, а детский сад», они непреднамеренно проговаривались о мрачной правде: импорте методов формирования личности ребенка[780].