Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Так или иначе, обе группы все чаще ставили под сомнение тот идеологический ландшафт, который они же и насаждали. В июле 1986 года гуманитарный конвой «Врачей без границ», направлявшийся в Бадахшан, был захвачен боевиками из «Хезби-Ислами»: бандиты, по всей видимости, намеревались обменять французов на советское оружие, которое можно было затем использовать для уничтожения отрядов «Джамаати-Ислами» в Нуристане[1075]. Жюльетт Фурно потребовала аудиенции у Гульбеддина Хекматияра в Пешаваре. Ей было отказано, поскольку Хекматияр встречался с важными арабскими гостями. Однако от жены Хекматияра она узнала, что на самом деле силами Хекматияра на северо-востоке руководят не афганцы, а саудовские ваххабиты. Позднее Фурно вспоминала, как ей довелось участвовать в споре Хекматияра и бойцов-моджахедов с «богатым саудовцем» (в котором она впоследствии опознала Усаму бен Ладена), прославившимся щедрым финансированием школ, детских домов и больниц. Фурно отправилась к главе отделения американского Агентства по международному развитию в Исламабаде Ларри Крэндаллу и подвергла критике безоглядное финансирование Вашингтоном Хекматияра, назвав это «слабоумием: создавая антисоветский фронт сопротивления», американцы на деле пропитывают «афганскую общественно-политическую ткань» ваххабизмом. В ответ Крэндалл назвал Фурно наивной и посоветовал не лезть в политику, а заниматься своей медициной. «Врачи без границ» сумели привлечь к Афганистану внимание мировой общественности, однако то, что начиналось как борьба с тоталитаризмом, превратилось в искоренение афганской государственности.

По воле судьбы в то же самое время советские советники начали сомневаться в пригодности национального государства третьего мира для построения социализма. Вот что вспоминал один из советников о разговоре с коллегой: «Я… задавал ему „наивные“, „обывательские“ вопросы, клоня к тому, что Афганистан — очень многонациональное общество, что силой там мира не установить и что незачем нам иметь еще одну советскую среднеазиатскую республику типа Туркмении или Таджикистана. Нахлебников у России и без того много»[1076]. Если раньше на первом месте всегда стояла политика, то теперь на первый план стала выходить экономика. Поэтому, несмотря на то что технические специалисты продолжали привычное строительство «объектов» — тракторных заводов или плотин, — М. С. Горбачев недвусмысленно призывал афганских лидеров «забыть о социализме» и шире развивать частное предпринимательство[1077]. Принятая в 1987 году Конституция Афганистана «гарантировала безопасность частных инвестиций», которые Наджибулла назвал «движущей силой национального примирения».

В рамках кампании по надлежащему освещению в прессе политических изменений группа советских журналистов взяла интервью у афганского бизнесмена Расула Барата, пуштуна из Мазари-Шарифа, который продолжал укреплять завязанные его отцом торговые контакты с Советским Союзом[1078]. Помимо управления фабриками, Барат ввозил и продавал иностранные автомобили. Но судьба Барата тоже оказалась трагичной. «В огне гражданской войны, — рассказывал он, — погибли мой отец и мой брат. <…> Если, скажем, у меня разбили автомобиль, я взамен могу купить другой, третий. А вот нового отца и брата я не смогу найти никогда». Когда в комнату вошел его сын, на глазах Барата показались слезы: «Вот моя надежда, — сказал он. — Ему предстоит продолжать наше семейное дело, наши деловые и дружественные контакты с СССР»[1079]. Новые прямые торговые связи между областями советской Средней Азии и Афганистаном позволили Барату открыть в Ташкенте свое дело — «совместное предприятие фирмы „Барат“ и советской стороны. Директор там будет советский, а заместителя-афганца назначу я».