Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Это был только первый шаг. Шёнмайр провел переговоры с лидерами моджахедов, чтобы подтвердить политическую надежность врачей и целесообразность отправки, например, врача, связанного с Исламской партией Афганистана («Хезби-Ислами»), на территорию, контролируемую другой партией. Но отыскать честных афганцев было непросто. Так, например, Шёнмайр совершил ошибку, начав финансировать Общество афганских врачей (ОАВ) — группу, которая управляла только одной клиникой в Афганистане и дискриминировала пациентов, отдавая предпочтение пуштунам. ШКА прекратил финансирование ОАВ и создал собственный разведотдел, отправлявший наблюдателей в лагеря беженцев для выяснения, можно ли доверять тем, кто претендует на помощь ШУМС. Строгий отбор привел к тому, что ШКА приобрел репутацию организации, которую трудно обмануть, которая предоставляет помощь на основе объективных параметров. Сотрудничая с «Врачами без границ» (которые обеспечивали саму возможность существования афганских больниц) и используя свою собственную систему снятия отпечатков пальцев, чтобы гарантировать доставку лекарств, ШКА стала действовать вполне успешно[665]. После поездки Шёнмайра ШКА подал в ШУМС новый запрос на 130 тысяч долларов США[666].

Ил. 6. Представитель Шведского комитета по Афганистану (ШКА) Андерс Фенге (слева) в офисе Шведского управления международных связей в Пешаваре (Пакистан) встречается с представителями афганских моджахедов (на диване) для обсуждения медицинской помощи (С разрешения Бёрье Алмквиста)

Запутанный клубок обстоятельств приводил порой к странным партнерствам. ШКА вступил в союз с группами моджахедов, так как, по выражению Бёрье Алмквиста, «партизанам приходилось плавать, как рыбам, в океане людей». «Мао оказался старым дураком, — объяснял Алмквист. — Все это конфуцианство — уважение к родителям и тому подобное. Но он преподал несколько хороших уроков, касавшихся партизанской войны»[667]. Специалисты по развитию, такие как Шёнмайр и бывший сотрудник миссии ПРООН в Кабуле Сикстен Хепплинг, объединили свои усилия с бывшими журналистами, такими как Андерс Фенге (глава представительства в Пешаваре на протяжении большей части 1980‐х годов) и модернизировавшимся крылом моджахедов. Как рассказывал Алмквист, даже в руководимой Гульбеддином Хекматияром «Хезби-Ислами» состояли некие интеллектуалы, которые считали, что эта партия представляет радужное «современное» будущее[668]. Объединенные верой в деревню и противостоянием Советам, шведская гуманитарная организация и группы моджахедов вступили в десятилетнее партнерство на территории, в прошлом составлявшей ядро «Пуштунистана». Но то было в прошлом: хотя пакистанская разведка терпимо относилась к таким исламистским партиям гильзаев, как партия Хекматияра, она нанесла удар по пропуштунской националистической партии «Афганская нация» («Афган миллат»). Вскоре «Афганская нация» почувствовала, что ей стало опаснее действовать в Пакистане, чем в Афганистане. Пуштунское самоопределение теперь могло заявлять о себе только на условиях, которые диктовал Исламабад.

Тем временем победа социал-демократов на выборах в Швеции в сентябре 1982 года поставила под угрозу планы ШКА. Вернул себе власть Улоф Пальме, чья поддержка вмешательства ШУМС в дела Афганистана была далеко не безусловной. Тем не менее осенью, не дожидаясь новостей от ШУМС, снаряженные Комитетом афганские врачи отправились из пакистанских Федерально управляемых зон племен в Афганистан, чтобы доставить медикаменты в больницу провинции Газни[669]. 11 января 1983 года офисы ШКА в Стокгольме получили сообщение: «Швеция является первой страной в мире, которая направила государственные средства для помощи пострадавшему от войны афганскому народу»[670]. Неделю спустя парламентские дебаты в риксдаге подтвердили легитимность так называемой «шведской модели». Как сказал один умеренный депутат: «Конечно, Швеция помогала и продолжает оказывать помощь <Афганистану>, но эта помощь имеет весьма скромный размер по сравнению с гуманитарными акциями Швеции в других частях мира».