Гуру и ученик

Вокруг гробницы двигался нескончаемый поток людей: каждый вновь прибывший паломник обходил её справа (прадакшина) один, три или семь раз. Были и такие, кто дал обет совершать ритуальный обход по сто восемь раз ежедневно. И каждый раз, когда кто-то проходил мимо лингама, возвышавшегося над самадхи, он простирался перед ним на земле в поклонении и смирении.

Внутри святилища жрецы проводили свои обряды, не обращая внимания ни на пение детей, ни на передвижения паломников, ведь в поклонении, как и в жизни, каждый играет собственную роль, и эти роли не должны смешиваться. Они беспрерывно возливали на лингам подношения в виде воды, молока, очищенного масла и кокосового сока. После каждого возлияния они омывали и вытирали священный камень. Во время воспевания ста восьми имён Шивы они предлагали ему лепестки лотоса, затем украшали его цветами и шёлковыми платочками. Они освящали и подносили ему найведьям, шарики из рисовой муки, которые затем раздавались как прасад. В самом конце, среди облаков дыма благовоний, они очерчивали круги в воздухе горящими масляными лампами.

В этот самый момент ритм пения замедлялся и все, повинуясь призывному возгласу, вставали и в почтении складывали ладони у груди. Звучал священный слог ОМ и сложенные руки поднимались сначала к лицу, а затем над головой. Вскоре все лежали ниц, распростёршись в символическом жесте, который в Индии выражает внутренний опыт трансцендентности Божества и полную преданность Тому, Чью тайну мы осознаём.

Одновременно кто-то из жрецов предлагал финальное арати в виде зажжённой камфарной лампы. Он повторял традиционные мантры, но звук их тонул в звоне колокольчика, который жрец держал в левой руке, а также в грохоте храмового гонга, вибрировавшего под гранитными сводами.

Затем он выходил из святилища, держа в руках медный поднос, на котором догорало пламя. Все собирались вокруг него и с почтением протягивали руки к лампе. Раскрыв ладони и прикоснувшись к огню, каждый дотрагивался до своих глаз, а затем, взяв с подноса щепотку пепла, наносил его себе на лоб.

Так заканчивалось утреннее богослужение. Его распорядок остался неизменным с тех пор, как оно было установлено и проходило в присутствии Махарши. Находясь в Тируваннамалае, Странник никогда не пропускал его. Всё в нём имело такое большое значение, всё навевало воспоминания: само место, молодые брахманы с длинными чёрными прядями волос, в белых дхоти, с полосками пепла на лбу и оголённой груди — точно таким же был и Бхагаван в детстве, таким же он был и в тот день, когда впервые пришёл к Аруначале. Ритм и язык Вед также обладали чарующим эффектом. Но главное, здесь сохранялось присутствие мудреца, прожившего в этом месте столько долгих лет, присутствие тайны, которая однажды ослепила его и которую он так могущественно излучал. Это присутствие обрамляло и окутывало всё. Кажется, оно проникало в самое сердце нашего существа, заставляя каждого сосредоточиться на своём Я и погрузиться внутрь.

***

Совершив последнее анджали в сторону самадхи, Странник развернулся и, погружённый в свои мысли, вышел, абстрагировавшись от всех предметов и вещей, которые его окружали.

Неожиданное «Hullo» вывело его из раздумий: к нему шёл Гарольд[68], как всегда с сияющим лицом и распростёртыми объятиями.

Они знали друг друга уже несколько лет, впервые встретившись в этом же самом ашраме одним декабрьским вечером после долгой горной прогулки. В тот день Странник, более чем когда бы это ни было, почувствовал всепоглощающее притяжение Аруначалы.

Задолго до этого Гарольд покинул свой остров на Западе и отправился в странствия по Востоку в поисках мудрости. На Цейлоне он сидел у стоп учеников Будды. В Пенджабе он вопрошал суфийских учителей о их секретах. Многие месяцы он бродил по маршрутам паломников в Гималаях. Он посещал святые места севера Индии и великие храмы страны дравидов. Некоторое время он провёл в Пондичерри, где впервые и услышал об ашраме Шри Раманы в Тируваннамалае. Люди настаивали, чтобы он хотя бы побывал там, ведь это знаменитое место находилось совсем рядом, всего в нескольких часах езды на поезде или автобусе. Они восхваляли эту набожную и изысканную европейскую общину, преданную памяти Махарши. Но Гарольд слишком хорошо знал Индию, чтобы прельститься святилищами или знаменитостями, собирающими толпы людей.

И всё-таки однажды, отправляясь к мысу Коморин, он согласился проехать через Тируваннамалай и остановиться там на несколько часов — просто чтобы посмотреть. Несколько часов превратились в несколько дней, несколько дней в несколько месяцев, и, наконец, прошло два-три года, а Гарольд не желал покидать святую гору Аруначалу ни на один день. В этом году впервые он уехал в поисках свежего морского воздуха, так как в это время года горные скалы излучали невыносимый жар. Теперь он вернулся из своей короткой поездки.