Гусси. Защитница с огненной скрипкой

Петров Донни помог мне встать. Мерилоу положила мне на лоб компресс.

– Кажется, ничего страшного, милая, – сказала она. – Только может остаться синяк.

Несмотря на боль от ушиба, я чувствовала себя неплохо. Ритуал и правда сработал. Мне удалось всё сделать правильно. Я уже собралась с духом и направилась к двери, когда Мерилоу придержала меня за руку.

– Гусси! – окликнула она.

– Что?

– Почему это случилось?

Хотела бы я сказать ей правду. Но тогда мне пришлось бы признать свою вину. Так что я ограничилась самым неопределённым, ни к чему не обязывающим ответом, который пришёл мне в голову:

– Погибель – это дикая и неуправляемая сила, – сказала я. – Нам никогда не понять, чего она добивается и зачем приходит и уходит.

– Но почему именно к нам в дом? Почему в чашку к моему Петрову?

– На это я не могу ответить. – И это, по крайней мере, было правдой. – Но ты не сомневайся: вы не сделали ничего плохого. Даже не думай.

– Ладно, – сказала она, но не очень-то мне поверила.

– Можно вас попросить никому не рассказывать об этом? Не хочу, чтобы в посёлке возникла паника.

– Не скажем ни одной живой душе, – заверила Мерилоу. – Даю слово.

– Очень признательна, – сказала я.

– Это тебе спасибо, – сказала Мерилоу. – Без тебя мы бы пропали.

– Я просто делаю то, что должна.

Я старалась выглядеть совершенно уверенной, но внутри меня всё дрожало. Нужно срочно найти способ всё исправить, пока не поздно.

Глава 10

Этим вечером вдобавок к обряду Последних огней я на всякий случай провела Ритуал защиты для всего посёлка. Честно говоря, я втихомолку испытывала благодарность за то, что зараза не поползла дальше и положение наше не ухудшилось, но всё по-прежнему висело на волоске. Я не была уверена, что зараза больше не посмеет появиться где-то ещё. Я возвращалась домой совершенно измученная, и Сверчок устало пыхтел, топая за мной по пятам. Я была в ужасном настроении, на грани отчаяния, и мне было не до разговоров.

Судя по всему, Ангелина это почувствовала и много не болтала.

– Я договорилась со Всадницей, – сообщила я. – Она обещала заняться поисками твоих родных. На это может уйти не один день.

– Спасибо, Гусси, – сказала она. – Я у тебя в неоплатном долгу.

Ангелина пила какой-то странный чай собственного приготовления – как пить дать из запасов дедушки Вдовы. Его вонь показалась мне смутно знакомой, сродни той, которую приходится терпеть, когда торгуешься у ворот с немытыми бродягами в лохмотьях: сушёные глаза тритонов, что ли? Я терпеть не могла, когда такие нищеброды появлялись в посёлке. Зато дедушка Вдова непременно тащил их к нам и обхаживал, как особ королевской крови. И они сидели у нас, нагло рассматривая меня своими буркалами и расспрашивая, откуда я родом. Я всегда считала, что они на самом деле чёрные колдуны, или бродячие оборотни, или вообще привидения, прикидывающиеся людьми, но дедушка Вдова поднимал меня на смех.

– Ты весь день тут просидела? – спросила я.

– А вот и нет, – сказала Ангелина. – Сегодня я была не одна. Этот милый паренёк, Коннор Карниволли, заходил сюда. Он искал тебя.

– Вот как? – Мне стоило большого труда держать глаза опущенными.

– Ага. Он показал мне карточные фокусы. Благослови его Господь, не очень-то у него получается, но ему нравится выступать. И если он наберётся опыта, то станет отличным фокусником, верно?

– Ты так думаешь?

– А потом Коннор поводил меня по посёлку и показал самые интересные места. Я накинула шаль и помалкивала. Мы встретили коричневую кошку и трёхногого пса по кличке Гомер. Он просто бегает по улицам, самый дружелюбный щенок в мире – конечно, после Сверчка. А ещё Коннор купил в булочной абрикосовое печенье и угостил меня.

– Ух ты! – воскликнула я. – Да вы с Коннором отлично провели день!

– Я бы не сказала так категорично, – ответила она. – Но Коннор очень милый паренёк. Я рада, что у тебя тут такие хорошие друзья. Тебе повезло жить здесь.

Я лишь стиснула зубы и топнула по полу.

– Как приятно это слышать.

Вот именно, я завидовала. Хотела бы я тоже заниматься чем-то вроде прогулок с Гомером и угощения абрикосовым печеньем. Я вообще не помнила, когда в последнее время ела печенье и уж тем более мило провела день, чтобы не спеша его съесть. И при одной мысли о том, как тут развлекалась Ангелина, пока я надрывалась, прикрывая её и себя, я закипала от злости.

Я плюхнулась на кровать, не желая ни с кем разговаривать. Я вообще не открою рта до самого утра. Всё, о чём я мечтала, – мир и покой, и крепкий сон до самого утра.

И тут Ангелина принялась что-то мурлыкать под нос у себя в углу, где она устроила гнездо из подушек и книг и попивала свой вонючий чай.