Гусси. Защитница с огненной скрипкой

– Нет! – заорал он и спрыгнул со стены прямо передо мной. Я в ужасе отскочила.

А он ринулся на меня, выставив свои когти, и я поняла, что мне конец. Сверчок зарычал, готовый защищать меня во что бы то ни стало. Мистер Карниволли сорвал со стены маску из коровьих костей и швырнул в него, попав моему псу точно по морде.

– Сверчок! – закричала я, увидев, как он скулит от боли.

Мистер Карниволли набросился на меня. У меня в руке оставался лишь жалкий огарок от пера, которым я ткнула ему в лицо. Он завизжал и отшатнулся, а потом на четвереньках ускакал в угол.

Я достала мел и нарисовала защитный круг, но не замкнула его до конца, оставив дыру примерно с фут, и при этом постоянно шептала Таинства. Я жестом велела Сверчку войти ко мне в круг, и он послушался. Кажется, он пострадал не так сильно. Мы справимся. Мы сможем.

Я открыла «Сборник ритуалов» и начала обряд, призывая на помощь Того, Кто Слушает.

– Внемли нам, о Тот, Кто Слушает, – начала я, – преклони свой слух к нашим молитвам. Мы одни, мы потеряны в этом мире, и мы заблудились. Ниспошли свой свет, дабы вести нас, и пусть твои солнце и звёзды освещают наш путь. Ниспошли солнце, чтобы выжгло на земле всю тьму, и дождь, чтобы снова наполнил её жизнью. Благодарим тебя за свет. Да воссияет он в наших глазах!

Пока получалось неплохо. Теперь ещё один наговор, и я приступила к нему с самыми лучшими стремлениями.

Но в комнате послышался новый неприятный звук: что-то свистело прямо под домом. Как будто ветер проникал во все щели и становился всё сильнее. Моя свеча замигала, её свет совсем ослабел, а углы комнаты погрузились в густой мрак. Я услышала пение, как будто детского хора. Я увидела, что соломенные куклы смотрят на меня своими чёрными глазами, и сразу поняла, что это наверняка их тонкие неверные голоса. Марионетки запрыгали на своих ниточках, громко щёлкая деревянными конечностями. А ветер свистел в черепах оленей и антилоп, хлопал дверями в доме. Их створки бились о стены с громким звуком, так что книги посыпались с полок и расползлись по полу, как пауки. Стены застонали, выдавая все подслушанные ими тайны. Я увидела белёсый прозрачный призрак из прошлого, таившийся под штукатуркой. А пение соломенных кукол нарастало, они не сводили с меня чёрных глаз, и вот уже их голоса вместе с ветром несутся через комнату с безъязыкими черепами животных под деревянный перестук марионеток.

Это было нехорошо. Это было совсем, совсем нехорошо.

Я продолжала Ритуал, поставила свечу в центр круга и очистила ум от всего, кроме стремлений. Но с каждым моим словом вой ветра делался громче, и кукольное пение заполняло комнату, так что я едва слышала свой голос. Я зажмурилась, зажала уши ладонями и выкрикнула вызов:

– Выходи, тьма, предстань перед пламенем чистого света!

Только тогда я открыла глаза. Мистер Карниволли оказался тут как тут, возле самого круга, и скалился на меня, как волк.

– Сверчок, вперёд! – крикнула я.

Сверчок выскочил наружу, схватил мистера Карниволли за ногу и затащил в круг. Я тоже выскочила и дорисовала круг, как только Сверчок оказался со мной. Теперь мистер Карниволли был пойман в ритуальный круг, из которого не мог вырваться. Я потрясла костяной погремушкой и прочла Таинство, которое должно было успокоить его и погрузить в безмятежный сон. Но он в ответ лишь клацал зубами и метался в круге, как дикий зверь в клетке. Хорошо хоть круг его держал. Но что дальше-то делать?

Ладно, когда ничего не помогает, остаётся музыка.

Я взялась за скрипку и заиграла поминальный «Плач по морячке». Там говорилось о морячке, плававшей на своём собственном корабле от острова к острову, от страны к стране, в поисках того, что принадлежало бы только ей, и больше никому. Но все закаты погружались в море, а лунный и звёздный свет отражался от чешуи рыб, уходивших в воду. Всякий найденный ею цветок делился лепестками с солнечным светом, а корнями – с землёй, и даже облака изливали дождь на землю под ними. Не нашла она ничего такого, что принадлежало бы ей, и больше никому. В отчаянии она сочинила песню: совершенную мелодию, полную силы, и тьмы, и света – и она хранила её во рту, как монету. Песня принадлежала только ей, она так и не спела её никому, не поделилась ею с миром. И эту песню она унесла с собой в могилу. Я не знаю, почему стала играть этот плач, но почему-то захотелось его услышать, и что-то подсказывало, что так будет правильно.

Синее сияние в комнате потускнело. Мистер Карниволли отшатнулся, зажав уши руками, и дикий свет замигал в его глазах. Он отступал, пока не рухнул на пол.

Я проводила над ним свечой и остатками пера, пока он корчился и стонал на полу и его глаза светились синим. Я снова прочла Таинство, и Сверчок вторил мне воем. Мистер Карниволли зарычал, и изо рта у него вырвалось облако чёрного дыма. А он без сил рухнул на пол, хватая ртом воздух.

Но с Погибелью ещё не было покончено. Она металась по комнате: чёрное жужжащее облако ярости и гнева. Я заговорила громче, стараясь перекричать свист ветра.

– Изыди навеки!