Гувернантка

Мэрион и сама не заметила, как прополола всю клумбу. Она присела на корточки и, подняв взгляд к безоблачному небу, улыбнулась. А из окна позади нее по-прежнему доносилась тревожная, гневная музыка.

Улыбка на губах Мэрион быстро погасла. Окончательный переезд Джорджа в Лондон должен был положить начало их счастью, а стал его концом — во всяком случае, от этой мысли трудно было отделаться.

На смену их шуткам и заливистому смеху пришли бесконечные споры. Джордж нещадно критиковал размер ее пенсии, заявляя, что она заслужила куда большего, и возмущался, что ей пожаловали титул командора, а не дамы-командора[94].

— Это попросту оскорбительно! — шумно негодовал он. — Будь ты одной из этих расфуфыренных аристократок, тебе наверняка дали бы титул дамы!

Рождение детей наверняка исправило бы ситуацию, но Мэрион никак не удавалось забеременеть. И мысль о том, что чуда так и не произойдет, ужасала их обоих, приглушая всякое наслаждение от любовных ласк, которые теперь знаменовали собой лишь тягостное ожидание невозможного. Ночами они уже не прижимались друг к дружке, как когда-то прежде, а лежали врозь. Дни, когда он сравнивал Мэрион с Дитрих, а сама она возносилась к небесам от одного его прикосновения, казались теперь такими далекими, точно их и не было вовсе.

А еще ей теперь было нечему себя посвящать. Даже мучиться со своевольной Маргарет было и то приятнее, чем коротать бесконечные дни в саду — или за ожиданием, пока вернется Джордж.

Все ее мечты обратились в прах, а надежды не оправдались. Но разве же это ее вина? Оглядываясь назад, прослеживая цепь событий, повлекших за собой то или иное решение, она каждый раз натыкалась на одну и ту же фигуру — фигуру королевы.

— Миссис Бут? — позвал ее чей-то резкий голос, мигом выведя Мэрион из задумчивости.

Перед ней в ослепительных лучах солнца кто-то стоял. Кто-то высокий, стройный, с безупречной выправкой.

— Бутлей. Миссис Бутлей, — поправила она незнакомца, поднимаясь на ноги. Торопливо отряхнув платье, она посмотрела на гостя, который учтиво снял перед ней шляпу и ахнула: — Томми!

— Простите великодушно. Я уже так привык думать о вас как о мисс Кроуфорд.

«Думать о вас…» От этих слов — даже теперь, спустя столько лет! — по спине пробежали мурашки, а щеки залил предательский румянец.

Музыка, доносившаяся из дома, стихла. В окне показался Джордж — в рубашке с засученными по локоть рукавами и в темных подтяжках. Он враждебно уставился на Томми.

Но гостя это ничуть не смутило. Он приподнял свой котелок и вскинул острый подбородок.

— Доброе утро, мистер Бутлей. Вы сегодня не на работе?

Мэрион горестно опустила голову. Всем было прекрасно известно, что у Джорджа вообще нет работы — и уже давно. Обещание сделать его управляющим банком так никто и не выполнил.

Ласеллс обвел внимательным взглядом дом и садик.

— Симпатичное жилище, миссис Бутлей. Чего не скажешь о других постройках Рена[95], как по мне.

— Не хотите ли чашечку чая, Томми? — предложила Мэрион, надеясь, что он уловит намек и, извинившись, удалится восвояси.

Но королевский секретарь в элегантном костюме в тонкую полоску, удивительно гармонировавшую с белым частоколом забора, не двинулся с места.

— С большим удовольствием, — произнес он. — Сказать по правде, мне нужно с вами кое о чем поговорить.

— Просто очаровательно, — сказал он чуть позже, обведя взглядом небольшую кухоньку.

Разместиться в гостиной не удалось — Джордж опять уселся за инструмент и с прежней яростью принялся стучать по клавишам.

— Мой муж очень любит музыку, — извиняющимся тоном пояснила Мэрион, закрывая смежную дверь. Аккорды затихли, но комнату тут же наполнил пронзительный вой.

— Вот как. Он у вас еще и на трубе играет? — спросил Томми.

— Нет, это кипятильник, — ответила она, стараясь не обращать внимания на мужа, который упрямо распахнул дверь. Неужто он всерьез за ней шпионит? — Он у нас с норовом, — продолжила она. — Иногда греет воду в самое неподходящее время, и ее приходится срочно сливать. Так что мы тут, можно сказать, сутками напролет ванны принимаем, — поведала она, стараясь сохранять непринужденность, точно речь шла о забавной причуде, а вовсе не о серьезном неудобстве. — Один раз Лилибет с Филиппом даже зашли к нам в гости ровно тогда, когда я была в ванной! — призналась она и смущенно улыбнулась. И зачем она вообще об этом упомянула?

Но ее гость встретил эту новость с большим воодушевлением, точно только ее и дожидался.

— Кстати сказать, миссис Бутлей…

— Зовите меня Мэрион, — попросила она.

На мгновение ей вдруг показалось, что прошлое еще не до конца потеряно.

— Так вот, Мэрион, — кивнув, продолжил Ласеллс. — Про принцессу-то я и хотел с вами поговорить. Помните неподражаемую миссис Гульд?

— Очень смутно. Кажется, она хотела, чтобы королева написала несколько статей для ее журнала. Вам еще пришлось встречаться с ней в «Ритце».

— Ваша память поистине впечатляет, — произнес Томми, сделав очередной глоток. — Это-то я и хотел обсудить. Бесподобный чай, кстати.

— Вы хотели обсудить мои воспоминания? — недоуменно переспросила Мэрион.