Гувернантка

Пока Мэрион шла следом за королевским пажом, ее ни на миг не отпускала щемящая ностальгия. Как-никак, она прожила здесь целых тринадцать лет! Каждый уголок был ей знаком и пробуждал в памяти свои воспоминания. В ушах так и стояли радостные крики маленьких принцесс, беззаботно бегавших по коридорам мимо премьер-министров и принцев, пришедших с визитом. Зачастую Мэрион вовсю участвовала в этих веселых играх. Прав был полицейский: распрощаться с дворцом и впрямь невозможно.

Она подождала, пока паж сообщит королеве о ее визите.

— Миссис Мэрион Бутлей, ваше величество, — объявил тот.

Вопреки своему обыкновению, королева сидела не за столом, а на обитом ситцем диванчике, у камина, в котором вовсю бушевал огонь. На ней было элегантное платье ее любимого лавандового оттенка, а на шее поблескивали жемчужные нити. На маленьком, отполированном до блеска столике рядом с диваном лежала почти опустевшая коробка шоколадных конфет.

Королева со вздохом отложила номер «Таймс», который просматривала.

— Ну и новости, Кроуфи! Одна хуже другой! Стараниями Криппса[96] фунт обвалился, так что теперь рационирование станет еще суровее! А этот злодей Мао Цзэдун чего стоит? Представьте себе, он объявил Китай коммунистической республикой!

— Да, мэм, я об этом слышала, — отозвалась Мэрион.

Она и сама внимательно читала прессу — это был один из немногих способов скоротать безрадостные дни.

Королева одарила ее улыбкой и похлопала по свободному местечку на диване.

— Ну что же вы, Кроуфи, присядьте со мной! Давайте на время забудем о несчастном мире со всеми его тяготами!

От этого теплого приветствия у Мэрион чуть ноги не подкосились. Она сразу узнала любимый тактический прием королевы, а на память тут же пришло множество подобных разговоров. Сердце встревоженно заколотилось в груди. Она горько жалела о том, что супруг не может вместо нее приблизиться к этой женщине, сидящей на диванчике, и поговорить с ней.

Стоило двери их домика захлопнуться за Ласеллсом, как все беспокойство, злость и отчаяние Джорджа точно рукой сняло. Он подслушал весь разговор супруги с Томми и, придя в дикую ярость, заявил, что писать о принцессе Елизавете должна сама Мэрион и никто больше. Что она обязана пойти к королеве и получить от нее лично разрешение, ранее данное Дермоту Морре. По мнению Джорджа, Дермота выбрали вовсе не потому, что он хоть что-то смыслит в этом деле, а из-за аристократического происхождения. Получается, что Мэрион, прекрасно знавшую Лилибет и ее жизнь, сочли недостойной писать о ней заметки, потому что она, видите ли, из прислуги. И это после стольких лет верной службы! Просто уму непостижимо!

Тогда Мэрион согласилась с этими доводами. Возмущение Джорджа пробудило праведный гнев и в ней самой. И теперь, опустившись на краешек дивана, она пыталась вновь погрузиться в это состояние. Она ненароком наступила на что-то — как вскоре выяснилось, на чью-то лапку. Из-под дивана донесся недовольный визг.

— Крекерс в своем репертуаре, — улыбнулась королева.

— Какой крекер, ваше величество? — спросила Мэрион, не сумев скрыть замешательства.

— Да не крекер, а Крекерс! Пса моего так зовут! — воскликнула королева и звонко расхохоталась.

А Мэрион между тем задумалась, как это все понимать: то ли она снова невольно выставила себя дурочкой перед королевой, то ли та нарочно это подстроила, чтобы поглумиться. Начало беседы складывалось из рук вон плохо.

Утерев слезы, выступившие на глаза от смеха, королева села поудобнее.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить, Кроуфи?

Мэрион всю трясло от нервов, но она заставила себя собраться и вкратце объяснила цель своего визита. Королева выслушала, не проронив ни слова, а потом задумчиво посмотрела куда-то вдаль. В ушах у Мэрион гулко стучала кровь, она с волнением ждала, чем же кончится это молчание.

Наконец королева повернулась к ней.

— Вы так долго пробыли с нами, Кроуфи… — начала она ласковым тоном.

В душе у Мэрион забрезжила надежда.

— Шестнадцать лет, мэм. И правда немало.

— Вы — человек здравомыслящий и совестливый, и всегда были нам преданны.

— Спасибо на добром слове, мэм, — ответила Мэрион. От облегчения у нее закружилась голова.

Королева приподняла пухлый подбородок и устремила на Мэрион холодный, как свет прожектора, взгляд своих льдистых глаз, хотя голос ее по-прежнему оставался ласковым и теплым.

— Но я искренне полагаю, что вам лучше одолеть соблазн и не идти на поводу у американских денег. Если вас будут осаждать напористые редакторы — не поддавайтесь на их уговоры. Отвечайте отказом на любые предложения написать о нашей семье. Эта тема должна быть для вас глубоко личной и значимой, и неважно, какие деньги вам посулят за эти самые статьи.

Ее слова окончательно сбили Мэрион с толку.

— А как же мистер Морра?.. — спросила она.

Уж ему-то явно не пришлось одолевать никакие соблазны. Почему в этом случае королеву не волновали редакторы, доллары, нарушение личных границ? Видимо, потому что все происходило с ее позволения. Прав был Джордж. Вот только чем же она, Мэрион, хуже?

А звонкий, беззаботный голос продолжал: