Hate This and I'll love you (СИ)

— Как ты себя чувствуешь? — Джим встал и обошёл вокруг стола, подойдя к тому месту, где сидел Спок, мгновенно переполнившись ужасным предчувствием нависшей над ними опасности, пытаясь отыскать признаки того, что с его другом что-то не в порядке. — Я имею в виду, ничего же не происходит, да? — он склонил голову к Споку и прищурился. Но Спок только моргнул в ответ, он смотрелся совершенно нормально. — Выглядишь хорошо, а чувствуешь себя хорошо? Не ощущаешь никаких неожиданных порывов прыгнуть в душ в одежде? Или, может, какую-нибудь животную ярость?

Спок поджал губы и, казалось, боролся с желанием закатить глаза.

— Нет, Джим. Я полностью здоров, — его взгляд на мгновение опустился на руку Джима, лежавшую на столе и почти задевавшую его собственную, и снова вернулся к его глазам. — Но тем не менее мы должны принимать это во внимание.

И это всё очень сильно осложняло.

— Боунс, я хочу, чтобы ты снова нашёл Тормолена.

— Что?

— Я просто… У меня предчувствие.

Спок невозмутимо приподнял бровь.

— Просто прими это, ладно? Боунс, иди найди Тормолена и попроси его прийти ко мне поговорить, если он всё ещё в состоянии, ну ты понимаешь, эти странности и прочая фигня.

— Мне кажется, у него просто шок, Джим. Не у каждого имеются твои сверхчеловеческие стальные нервы, — иронично произнёс Маккой.

— Выполнять, — прорычал Джим. — Я просто не верю, что я единственный, кто говорит это в комнате, в которой присутствует Спок, но мы должны принять все меры предосторожности, если мы действительно хотим пройти по крайне опасной орбите. У нас не должно возникнуть никаких неприятных сюрпризов, ясно? — его тон был твёрдым и требовательным, полностью в капитанском духе.

— Ты прав. Прости, — насупившись, Маккой встал, чтобы уйти. — Я сообщу тебе, как только найду его.

— Хорошо, спасибо.

И, кивнув, он вышел из комнаты.

— Ладно, Скотти, ты можешь возвращаться в инженерную и провести двойную или тройную проверку каждого отдельного клапана и механизма, я хочу, чтобы они все работали гладко, мы не можем допустить никакой заминки. Убедись на сто процентов, что она в идеальном состоянии.

Скотти выглядел почти оскорблённым.

— Капитан, я всегда держу её в идеальном состоянии, и я абсолютно уверен, что мы можем…

— Я знаю, просто хочу убедиться.

— Так точно, мы полностью готовы. Но я, конечно, сделаю дополнительную проверку системы, если это облегчит тебе душу.

— Облегчит.

— Тогда будет сделано.

В тот момент, когда двери с шипением закрылись за главным инженером, Спок встал с мрачным выражением лица.

— Что такое, Спок?

— Я должен признаться.

Джим почувствовал, как его сердце неожиданно решило поселиться в том месте, где у него раньше было горло.

То, что Спок использовал слова «признание» и «Джим» в одном предложении, могло означать так много всего. Его разум смог придумать за ужасающе малую долю секунды бесконечное число теорий, начиная от маловероятного «Я должен признаться, что я расстался с Нийотой, я люблю тебя, Джим, возьми меня!» до унылого «Я должен признаться, что я опоздал на свою смену на минуту, прости меня». И, конечно, самый возможный и самый ужасный вариант: «Я заметил, что ты смотришь на меня так, будто я растаявший под солнцем шоколад, которым ты бы хотел заполнить свой рот. Пожалуйста, пресеки свою безнадёжную влюблённость в меня. Ты жалкий и юдольный».

Да-да, Джим и правда знал, что означает слово «юдольный».

— Что случилось, Спок?

Спок медлил, опустив взгляд на стол между ними. Он и правда выглядел обеспокоенным чем-то, и, если бы Спок вообще мог поёрзать, Джим уверен, он бы сейчас это сделал.

— Я… не знаком с чувством, которое сейчас испытываю, и это оправдывает мои сложности при попытке тебе всё объяснить. Я хочу высказаться так, чтобы ты понял… но не могу.

Горло Джима пересохло.

— А ты попробуй, — наконец прокаркал он.

— Это очень человеческая… эмоция, которую я не могу игнорировать.

На мгновение Джим забыл, что в его представлении весь мир вокруг Спока был размыт (потому что Спок всегда был в центре его внимания — так просто было), и перестал думать о том громадном откровении, которое сделал его старший помощник. Спок невероятно редко признавал, что он вообще испытывал эмоции, не говоря уже о том, что обсуждал он это так открыто с капитаном ещё реже.

— Я могу научиться её игнорировать, но я не способен отрицать её существование. Это в моей природе, как ты знаешь.

— Да, конечно. Ты можешь всё мне рассказать, Спок, что тебя так беспокоит?

— Кажется, люди именуют это… опасением.

Джим моргнул.

— Опасением?

— Да. Нелогичный страх перед событием, которое возможно, но не обязательно произойдёт в ближайшем будущем.

— Ясно. Что ж, думаю, ты прав, это… очень человечно.

Спок, кажется, был от этого не в восторге.

— Конечно, есть все основания для появления этого чувства. Потенциально опасная ситуация со множеством неизвестных переменных, которые по логичным причинам угрожают безопасности экипажа.

И, наконец, Джим понял.