Honeycomb (СИ)

Глаза Хакса расширились на мгновение перед тем, как вернуться к обычному состоянию.

– Мне жаль это слышать, – он сказал, а потом добавил словно вскользь: – Это из-за денег или…?

– Ты не можешь платить и за обучение Рей тоже.

– Могу, – сказал Хакс. – И я бы сделал это. Если бы проблема была в этом.

– Спасибо, но проблема во мне. Я всегда был проблемой.

– Ты знаешь, что я не согласен.

– Я знаю? – спросил Бен резче, чем собирался. – Потому что я что-то не помню такого чувства.

Хакс посмотрел на него с удивлением.

– Я не особенно-то удачно скрываю свое расположение к тебе. Уверен, что ты видишь это.

– Нет вообще-то, – ответил Бен, повышая голос. – Я знаю, обычно я не очень-то правильно понимаю социальные нормы, но мне кажется, что бросить кого-то – не лучший способ показать свое расположение.

Хакс холодно посмотрел на Бена, отчего он съежился на месте.

– Я понимаю твое эмоциональное состояние, но ты не будешь повышать голос за обеденным столом. Ты у меня дома, поэтому спрячь свою дерзость.

– Прости, – пробормотал Бен.

Верный своему слову, после ужина Бен наблюдал за тем, как Хакс занимается своими делами. Они помыли вместе посуду, Бен споласкивал тарелки и передавал мужчине, чтобы тот вытер их и убрал на место. В итоге Хакс налил себе виски и пошел к себе, а Бен за ним, словно никому не нужный щенок.

Он не знал, что делает сам с собой, почему все еще здесь, если Хакс не хочет его видеть. Но иначе ему пришлось бы пойти домой, снова смотреть на все эти коробки, на Рей, поэтому неспособность Хакса выгнать его была ему даже на руку.

Хакс сел на диван и взял книгу со столика рядом. Бен сел рядом, но мужчина нахмурился.

– Если ты собираешься ходить за мной словно собака, значит, я буду с тобой обращаться, как с собакой, – он сказал, указывая на пол.

Бен не мог это объяснить, но такая выраженная жестокость Хакса была похожа на прохладный бассейн в жаркий летний день. Он знал, как нужно выполнять команды Хакса. Он знал, как сделать Хаксу приятно. Он провел недели, поклоняясь Хаксу и получая одни лишь похвалы. Жизнь Бена разваливалась на части, но он был хорош в том, как быть папенькиным сыночком, пускай теперь это даже не было его званием.

Бен встал перед ним на колени. Хакс оценивающе посмотрел на него, как и тогда, в первый раз в офисе, что заставило его едва ли не светиться от этого взгляда.

– Нет, – сказал Хакс, передумав. – Ты приносишь одни неудобства. Раздевайся.

Без раздумий Бен за подол стянул с себя футболку и аккуратно сложил ее на диван. Потом были носки, джинсы и нижнее белье, после чего он снова вернулся на колени. Тяжесть свалилась с его плеч, когда он понял, где его место, какова его роль.

Хакс открыл ящик и достал сигару. Обрезал кончик серебряной гильотинкой и поднес к губам. Потом последовал царапающий звук спички, и кончик начал загораться.

Бен наблюдал за ним, очарованный, а Хакс снова взял книгу в руки. Минуты тянулись, Бен случайно потерялся в себе, одурманенный дымом вокруг. Колючий ковер впивался в икры и ступни. Бен смотрел между ног Хакса и думал о том, какой его член на самом деле, как бы он чувствовался внутри, но это все не было каким-то тревожным. Мысли подплывали к нему, а потом уплывали обратно, словно сон.

Когда Хакс заговорил в следующий раз, его голос звучал где-то далеко, словно в густом тумане.

– Ты действительно имел это в виду?

– Что? – спросил Бен.

– Прошлой ночью. То, что ты сказал мне.

Прошлая ночь, казалось, была целую вечность назад, особенно после событий всего дня.

– Что ты влюблен в меня, – добавил Хакс беспечно, не отрываясь от книги.

– О, – бездумно сказал Бен. Он ожидал каких-то несогласий относительно этого заявления, но ничего не прозвучало. – Да.

– Я тебе не верю.

Бен нахмурился.

– Почему?

Хакс щелкнул по сигаре пальцем, скидывая пепел в пепельницу. Он закрыл книгу и отложил в сторону.

– Потому что ты просто не можешь. Не после того, что я наговорил тебе. Не после того, что сделал.

Бен наклонил голову и внимательно присмотрелся к Хаксу через весь этот дым, несмотря на свое блаженно размягченное сознание. Его золотые ресницы и веснушки выглядели такими мальчишескими по сравнению с тем, кем он являлся в действительности. Если бы Бен видел лишь одну его фотографию, он мог бы предположить, что Хакс – молодой, пытающийся пробиться наверх скульптор. Но, познакомившись со всеми этими наслоениями тестов, интеллектуальных игр и нелепых случайностей, Бен узнал о силе внутри, о чем-то таком простом, желанном, но редко достигаемом. Он как Константин или любой другой деятель, с которыми Бен познакомился на страницах истории, и которыми восхищался, в которым вчитывался, которых пытался понять.

И он наконец понял.

– Ты управляешь компанией, получающей прибыль от страдания миллионов людей. Твоя жена ушла от тебя, потому что ты обращался с ней так же, как и со мной, но твое чувство вины не дает тебе отпустить ее. И ты не можешь поверить в то, что кто-то сможет любить тебя после всего этого.

– Я отказываюсь от своего заявления о том, что ты невнимательный, – сказал Хакс, выдыхая новое густое облако дыма. – Я впечатлен.