Hoshi (СИ)

Асакура замер. Кажется, это ее первое настоящее прикосновение — без отвращения, страха и безысходности. И от этой близости где-то там, глубоко внутри, зародился давно забытый теплый огонек, что сжимает все внутренности, оголяя нервы. Он с отчаянным нетерпением обнял ее в ответ, крепко зажмурившись и вдыхая землистый запах с ее промокшей одежды. Духи, опоздай он хоть на минуту, и этой девочки бы не стало. Этой раздражающей, взбалмошной, несносной, упрямой, дикой, манящей, милой…

Кел издалека видел, как Дух Огня боролся с демоном, и больше не строил иллюзий насчет личности так называемого Сичеийя. Есть только один Дух Огня, и принадлежит он вполне конкретному человеку. Тем не менее, несмотря на всю злость на племянницу за ее обман, якшания с врагом и выходку с трейлером, когда он подоспел к злополучному дереву и увидел Нэм живой и почти невредимой, слезы облегчения и радости сами потекли по щекам. Он с минуту баюкал ее в объятиях, благодаря Великого Духа и стараясь не глядеть на стоящего в стороне Хао. Однако главное потрясение ждало его впереди.

— Дядя… — Нэмид виновато глядела в пол, не зная, как подобрать слова. — Мне так жаль…

Вопреки ожиданиям Нэм, кобыла была всё ещё жива. Боязливо шагнув следом за дядей в хлев, что едва не стал для нее могилой, она глубоко вдохнула, чтобы держать себя в руках и не рыдать — атмосфера и без того была тяжелой. Хао статно вошел следом. Он деловито осмотрел символы, начерченные на стенах, и перевел проницательный взгляд на безнадежно испорченную кровлю. Полная картина сложилась сама собой из нескольких деталей. В нос настойчиво влезали запахи крови, жженых проводов и сырого мяса.

— Эста… — натужно прокряхтел Кел, прикрывая рот свободной от ружья рукой. — Голубушка моя… Как же так…

Эста пыталась поднять тяжелую голову — настойчиво, поблескивая внутренностями в вспоротом боку. Пыталась тихо и жалостливо ржать, как делала это всегда, когда застревала копытом меж досок или мучилась от жары жажды — в мозгу слишком засел алгоритм, что если ей плохо или больно, человек может помочь.

Индеец глухо шмыгнул носом, перехватывая ружье и прицеливаясь. Нэмид видела, как дрожат его руки и поджатые тонкие губы. Его широко раскрытые глаза смотрели в одну точку, но едва ли он что-то видел из-за слезной дымки. Ему было лет двенадцать, когда эта лошадь еще жеребенком появилась на семейном ранчо, и теперь он должен был собственноручно ее пристрелить. «Или не должен?» — подумала Нэм и, подойдя, легко и без сопротивлений забрала у него ружье.

— Дядь, ты иди, — мягко проговорила она. — Я это сделаю.

Кел даже не стал спорить: лишь закивал, вытирая рукавом замызганной рубашки непрошенные слезы, а затем, громко шаркая ботинками, поплелся прочь. Кажется, дома должна быть бутылка виски — вот о чем, он подумал. “Если уж такая сумасшедшая ночь, не повод напиться, то что тогда?”

Кобыла громко хрипела, не поднимая тяжелой головы — лишь вздымала в надрывном частом дыхании грудную клетку с белыми открытыми ребрами. Нэмид взялась за оружие так, как показывал дядя, когда учил ее стрелять по банкам. У нее редко получалось попадать в цель, но в этот раз промахнуться не получилось бы, как бы ни хотелось. Глубокий вдох, палец на курке, и… руки безвольно повисли, крепко сжимая ствол.

— Нэмид, — коротко позвал Хао. — Лучше поторопись.

Шаманка кивнула, смахивая ладонью прядь волос с щеки и против воли замечая, что пачкает руку чем-то склизким и темным. Снова прицелилась, едва заставляя палец вновь прижаться к курку, и…

— Давай, Нэм, — едва слышно зашептала она. — Так нужно.

Асакура с полминуты наблюдал за этими попытками переступить через себя, неволей подмечая, что Нэмид и без того едва сохраняет рассудок, а избавление от мук уже издыхающей лошади может оказаться последней каплей. Он как никогда отчетливо осознал, насколько она слаба и насколько ей не место в его Королевстве. Разве сможет кто-то с подобной степенью эмпатии существовать в мире, построенном на костях? На сколько ее хватит прежде, чем она сойдет с ума и покончит с жизнью? На день? На неделю? Месяц?

— Так, выйди вон. Я разберусь, — раздражения в голосе прозвучало куда больше, чем Хао рассчитывал вложить, забирая из рук Нэм ружье. — Зачем вызываться делать то, чего сделать не сможешь?

Нэмид не ответила. Лишь пристыженно отвела взгляд и, как-то совсем тоскливо покачав головой, поплелась на выход. Не такой она себя представляла. Не такой трусливой и беспомощной, неспособной даже на такой мизер, как взять на себя ответственность и помочь уйти существу, пострадавшему по ее вине.