I

- Вы переживаете на счет маркиза, матушка? - снова рассмеялся мальчик, - но это графство

арагонских королей, а значит, принадлежит мне! Я вам велю жить там! А маркизу велю жить в его

Тулузе, а не то и оттуда его выгоню! - встав на стул, кричал король, отчего Готель вдоволь

насмеялась, и Альфонсо тоже скоро начал смеяться.

- Не беспокойтесь о деньгах, мадам, - сказала Петронила, увидев Готель, следящую

испуганными глазами за ходящими с тяжелыми мешками крестоносцами, - когда-нибудь Раймунд

вернет нам гораздо больше.

- Я обещаю вам, ваше величество, что до Папского двора дойдет известие о вашей щедрости,

- поклонилась маленькому королю Готель.

- Не забывайте посещать мои графства, матушка, - улыбнулся мальчик.

- Я буду рада, - поцеловала ему руку Готель и обратилась к его матери, - и спасибо вам,

сеньора. Спасибо тысячу раз.

- Наши люди сопроводят вас до Парижа, - добавила та.

- Вы невероятно добры, - ответила Готель, садясь в экипаж, и когда тот тронулся, добавила, -

спасибо вам, ваше величество!

- Храни вас Бог, матушка, - ответил маленький король.

И, похоже, Бог её действительно хранил. Собираясь в Сарагосу, она даже не подозревала о

столь успешном исходе. Она до последнего момента верила, что затеяла не мене чем авантюру,

расплатой за которую может стать расправа над ней и не только физическая, но и публичная. Но

тогда она была слишком возмущена поведением маркиза, чтобы мыслить трезво; она шла ва-банк,

поставив на карту свою жизнь, как Раймунд поставил на карту Прованса её любовь.

До Лиона проехали почти без остановок, что полностью измотало всех, а потому, не

дожидаясь темноты, Готель заснула в своем доме, старательно закутавшись в одеяло. Ничто не

тревожило её сон. Здесь на холме, под мерным и едва различимым журчанием Соны, под

шелестом листьев за окном, её окутало давно забытое ощущение безмятежности, и когда она,

наконец, проснулась, ей показалось, что она проспала как минимум сотню лет.

Солнце еще не поднялось, но небо над деревьями уже начало светлеть. Она перешла через

Сону и Рону, и улыбнулась внутри потому, что это напомнило ей поход через остров Сите, но

здесь на улицах было тихо, в отличие от просыпающегося от любого неосторожного луча Парижа.

Скоро город остался позади, и Готель оказалась в лесу. Она вспомнила, как в детстве уходила из

табора и проходила огромные расстояния, исследуя этот зеленый мир. Она успевала найти и

новую речку, и обойти холм, набрать ягод и еще вернуться в деревню до того, как узнают, что она

отлучилась.

Она пыталась вспомнить, когда последний раз вот так гуляла по лесу. Возможно, это было в

лесу близ монастыря Аржантёй, или с Раймундом в Провансе, хотя там всегда так жарко, что даже

деревья с трудом переносят этот зной. Их стволы иссушены солнцем, а кроны ленивы и

неподвижны. А может это были прогулки с Сибиллой и Розалией на Сицилии, но там они чаще

пропадали на набережной, купались и прыгали по камням, а потом лежали на скалах, глядя, как на

их розовеющих телах проявляется соль. В Париже абсолютно не было времени на такие прогулки.

Вся жизнь там прошла в волнениях и дворцовых интригах; но, Господи, как же она торопилась

попасть в этот чудо-город двадцать лет назад. "Как не хватает мне сейчас сестры Элоизы, - думала

Готель, ступая по высокой траве, - будь она рядом, едва ли я докатилась бы до того, чтобы встать

на путь мести к прежде любимому". Она отодвинула следующую ветку, и её лицо озарила по-

настоящему детская радость.

- Надеюсь, вы никого не убили, - проговорил Морис, взглянув на мешки с серебром, - сколько

здесь?

- Пятьсот марок, - улыбнулась она, также как и епископ, не отрывая взгляда от мешков.

- Это невероятно, - заключил тот.

День постепенно близился к концу. Покинув вечно строящийся собор, Готель перешла на

левый берег и, пройдя по набережной, зашла в лавку Клемана. Он был один. Она положила на

скамейку сумку и поторопилась в объятья своего супруга.

- Всё хорошо? - спросил он.

- Да-да, - заговорила Готель и уже не могла остановиться, - вы знаете, я была в Лионе, и он

очень напомнил мне Париж, но только меньше и тише. А потом я гуляла в лесу, и это было так

чудесно; мы непременно должны съездить туда отдохнуть; воздух там просто необыкновенный, и

я уже, честно говоря, забыла все ароматы леса, живя здесь.

Клеман молча смотрел на это перерождение, пытаясь понять для себя его причины, а Готель,

целиком утонув в своих мыслях, бросилась к своей сумке на скамейке и принялась суетливо

развязывать на ней шнурок.

- Я оставила в этом лесу все свои силы, - продолжала она, - ну, где же они? Вот!

Она обернулась к Клеману с пригоршней орехов в руках:

- Вы помните?

- Конечно, помню, - подошел он и обнял супругу, чтобы успокоить её переволновавшееся

сердце, - это был день, когда я сделал вам предложение.

Готель притихла, как мышонок, положив голову ему на плечо.

- Я боялась, что приеду, а вас нет или вы не хотите меня видеть, - тихо говорила она.