И Бог ночует между строк. Вячеслав Всеволодович Иванов в фильме Елены Якович

Он был ведь главный терапевт Красной армии! Это было написано на дощечке, висевшей на двери его квартиры. Я ходил к нему за каким-то лекарством для моей няни Маруси, когда она серьезно заболела. Это 1945 год, ей нужен был, по-моему, пенициллин, что-то из таких совсем новых и недоступных средств. Вовси, конечно, откликнулся, и надо было у него взять. Я помню это впечатление: конец войны, я подхожу и вижу дощечку: «Главный терапевт Красной армии». С этим чудовищным продолжением. Вы подумайте, ведь его заковывают в кандалы спустя несколько лет! И вдруг весь этот кошмар обернулся смертью Сталина и полным изменением курса — врачи выпущены, от нас не скрывают, что их пытали… Пытки тогда были объявлены, в газетах напечатали, что применялись недозволительные меры следствия. Доктора Вовси я видел в последний раз около 1960 года — коротко перед его смертью. Он недолго прожил после выхода на свободу.

* * *

Как ни странно, но мы знали довольно мелкие подробности той кремлевской хроники, которая потом становилась все более запретной. Знали о каких-то конфликтах, распрях в верхах. Случайным образом до нас доходили обрывки слухов о том, как Берия борется с Маленковым, что происходит с «мингрельским делом»… Это дело, которое затевали против Берии. Москва — такой город, где тогда очень много можно было узнать. Может быть, это входило в систему запугивания. Впрочем, у меня нет чувства, что они действительно обладали умением налаживать государственную тайну. Во время войны я как-то ехал в троллейбусе в момент, когда мой отец собирался на Курско-Орловскую битву. И какие-то люди рядом обсуждали, что огромное количество наших танков там сосредоточено и немецких тоже. А не так давно читаю современное исследование — Курско-Орловская битва готовилась в строжайшей секретности в Германии и в СССР. Мне неведомо, что было с немецкой стороны, но в СССР буквально каждая хозяйка знала это! Ну там же действительно свои дети сражались, трудно было не знать!

Второй муж моей старшей сестры Тани был известный художник, иллюстратор Давид Дубинский. Его дядя когда-то служил в органах госбезопасности. Дядя сохранил какие-то связи. И Давид, побывав у своего дяди, приходил к нам, перегруженный массой чудовищных сведений о том, какие генералы-евреи арестованы. Ведь гонение на евреев коснулось не только моих профессоров университетских, но и некоторых людей из этого министерства, которое постоянно меняет свои буквенные сокращения. И мы знали, что довольно много энкавэдэшников вокруг Берии были арестованы за какие-то недели до смерти Сталина. Так что в основном это были какие-то личные связи. И манера обо всем болтать.