И Бог ночует между строк. Вячеслав Всеволодович Иванов в фильме Елены Якович

У Сэлинджера есть рассказ про мальчика, который предсказывает будущее. В каком-то очень раннем возрасте он записал: «Пять часов вечера. Бассейн». Через много лет бассейн будет пустой, и он разобьется. В других вариантах он кончает с собой… Я запомнил несколько эпизодов в жизни, когда я делал правильные предсказания. Не по поводу себя. Но вы знаете, это очень давно прекратилось. И для того, чтобы это произошло, я знаю, что мне нужно очень сильно на чем-то сосредоточиться. Смешно сказать, но за последние несколько десятилетий у меня не было ничего такого в окружающем мире, что бы меня настолько выбило из колеи. А какое-то время было. Ну, примерно от моих двадцати пяти лет до тридцати пяти, когда я мог точно сказать, что произойдет в определенной стране с определенными людьми. Не ошибался.

Вообще, я думаю, важно понять, что, конечно, это было ужасное тоталитарное государство, но с какими-то очень существенными щелями. Это было слово моего друга, поэта Давида Самойлова. Он говорил, что в нашем обществе самое главное — это щели. Нужно понять, через какую щель ты все-таки можешь как-то пролезть и что-то сделать.

В связи с этим я часто думаю о нейропсихологе Давиденкове и о его книге. Название страшное: «Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии». Эта книга по своему содержанию абсолютно невозможна для советской науки. А вышла из печати в 1946 году.

Давиденков изучал результаты работ наших ученых, сосланных царским правительством. Правительство было плохое, поэтому оно их сослало. Не такое плохое, как потом, потому что разрешило ссыльным антропологам заниматься народами тех мест, куда их сослали. То есть несколько народовольцев получили возможность дать описание туземной религии чукчей и эскимосов. Это все тогда же напечатали. Через полвека Давиденков прочитал эти культурные антропологические исследования и предложил свое объяснение. Все общество — имеются в виду чукчи, эскимосы, конец девятнадцатого столетия — охвачено тем, что на ученом языке называется «пандемия страха». Мы возвращаемся к нашей теме. Пандемия — это значит эпидемия, которая охватывает всех. Пандемия страха — это ужасная вещь, потому что отдельный человек не понимает, чего он боится. Он боится того, что рядом все боятся. Как быть? Давиденков нашел выход и описал его, основываясь на своих наблюдениях — что нервнобольные делают, чтобы преодолеть страх. Нужно исполнять некоторые обряды. Например, многие считают ступеньки, когда идут по лестнице. Заранее загадывают: если будет четное число — хорошо, нечетное — плохо. Или сколько лепестков у цветка. Опять можно гадать. «Любит? не любит? Я руки ломаю и пальцы разбрасываю разронявши» — Маяковский пишет. То есть даже у великих поэтов это есть. Общество, чтобы избавиться от пандемии страха, вводит систему ритуалов, систему обрядов. То есть массу заведомо бессмысленных действий, которые нужны, чтобы человек перестал ощущать страх. «Вот я сейчас пройдусь по этой лестнице, где будет четное число ступенек, и дальше мне нечего бояться». Поскольку все это происходит на уровне бессознательного, то срабатывает… Проблема пандемии страха, собственно, главная тема должна быть для работы, изданной в 1946 году. Конечно, сам Давиденков понимал, что он описывал, но интересно, что кругом люди сделали вид, что все в порядке. И его никто не ругал, он спокойно умер старым человеком в Ленинграде.

* * *