И будет вечен вольный труд

Нищая

С ней встретились мы средь открытого поля
      В трескучий мороз. Не лета
Ее истомили, но горькая доля,
      Но голод, болезнь, нищета,
Ярмо крепостное, работа без прока
В ней юную силу сгубили до срока.

Лоскутья одежд на ней были надеты;

      Спеленатый грубым тряпьем,
Ребенок, заботливо ею пригретый,
      У сердца покоился сном…
Но если не сжалятся добрые люди,
Проснувшись, найдет ли он пищи у груди?

Шептали мольбу ее бледные губы,

      Рука подаянья ждала…
Но плотно мы были укутаны в шубы;
      Нас тройка лихая несла,
Снег мерзлый взметая, как облако пыли…
Тогда в монастырь мы к вечерне спешили.

1857

«О, скоро ль минет это время…»

О, скоро ль минет это время.
Весь этот нравственный хаос,
Где прочность убеждений — бремя,
Где подвиг доблести — донос;
Где после свалки безобразной,
Которой кончилась борьба,
Не отличишь в толпе бессвязной
Ни чистой личности от грязной,
Ни вольнодумца от раба;
Где быта старого оковы
Уже поржавели на нас,
А светоч, путь искавший новый,
Чуть озарив его, погас;
Где то, что прежде создавала
Живая мысль, идет пока
Как бы снаряд, идущий вяло
И силой прежнего толчка;
Где стыд и совесть убаюкать
Мы все желаем чем-нибудь
И только б нам ладонью стукать
В «патриотическую» грудь!..

1870

Осенние журавли

Сквозь вечерний туман мне под небом стемневшим
Слышен крик журавлей всё ясней и ясней…
Сердце к ним понеслось, издалёка летевшим,
Из холодной страны, с обнаженных степей.
Вот уж близко летят и всё громче рыдая,
Словно скорбную весть мне они принесли…
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?..

Я ту знаю страну, где уж солнце без силы,

Где уж савана ждет, холодея, земля
И где в голых лесах воет ветер унылый,—
То родимый мой край, то отчизна моя.
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть,
Вид угрюмый людей, вид печальный земли…
О, как больно душе, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!..

28 октября 1811

Югенгейм, близ Рейна

На родине