И будут люди

— Шлем? Нужники такими шлемами чистить, а вы на головы их надеваете! До завтра надраить, чтобы горели! И пряжки, и пуговицы… Понятно?

— Понятно, товарищ начальник! — дружно закричали пожарники.

Потом Светличный осматривал пожарный инвентарь. Тут тоже все было в запущенном состоянии, чуть ли не затянуто паутиной.

— Разве вам пожары тушить? — сердился Федько. — Вам собак дохлых возить! Чего вы на меня так смотрите? Вы на себя поглядите! На себя!.. Каким должен быть пожарник? Пожарник должен пройти по улице таким гоголем, чтобы на него девушки засматривались. А вы на кого похожи?

Окончательно вывели из равновесия Светличного кони пожарной дружины. Коростовые, покрытые свалявшейся шерстью мерины с обвисшими брюхами воспринимали гневные эпитеты Федька с покорностью, присущей глубоким старикам.

— Орлы! Змеи! — издевался Светличный. — На цепях, очевидно, выводите?

— Мы тут не виноваты, — мрачно произнес кто-то.

— Сколько раз просил у председателя, чтобы дал настоящих коней, — не дает…

— Ну, хорошо, — в заключение сказал Светличный, — коней я сам достану. А остальное… — повел вокруг рукой. — Пока все это не будет блестеть, не будет начищено, налажено, убрано, никто из вас не пойдет домой. Хоть десять суток будете возиться — не отпущу!

— Да мы что… Разве мы сами не видим? Мы и сами были бы рады, так начальство… — зашумели пожарники.

— Итак, договорились?

— Конечно, договорились…

И на тихом, сонном до сих пор дворе пожарной закипела работа. Разбирались, смазывались заржавевшие насосы, на рассохшиеся бочки набивались новые обручи, менялись колеса, а выезды окрашивались в красный цвет. Пришли и жены пожарников, убрали помещение, побелили внутри и снаружи. За неделю пожарное депо изменилось до неузнаваемости. Двор старательно подметен, дом побелен, в огромном сарае блестят начищенные насосы и радуют свежей краской два исправных выезда. Пожарники ходят по-военному подтянутые, четко повторяют команды, а на каланче взад и вперед ходит дежурный в сияющем шлеме.

Вот тогда Светличный и пригласил председателя райисполкома. Привел, показал хозяйство, и председатель, осматривая пожарный инвентарь, только причмокивал да все хвалил:

— Молодцы! Ну и молодцы!

Коней Федько приберег на закуску. Завел председателя в конюшню и показал:

— Видите, какие смертники?

— А что? Кони как кони, — тотчас понял, куда гнет Светличный. — Чем они тебе не нравятся? Хорошие, ей-богу, хорошие кони! — хвалил, сам краснея от собственной лжи, председатель.

— Хорошие? — так и фыркнул Федько. — А ну-ка, хлопцы, выведите вон тех крайних и запрягите в бричку, Николая Филипповича на службу отвезите!

— Да что ты? Не надо!.. — даже попятился председатель. — Я уж на своем как-нибудь доеду.

— Ничего, мы вашего рысака позади в поводу пустим. Хлопцы, кому я сказал?

Пожарники бросились выводить кляч, а перед глазами председателя — позорная, нестерпимая для кавалериста картина: впряженные в бричку одры, он — на бричке, а сзади — его гордый рысак.

— Ну, хорошо. Говори, что тебе надо.

— Хлопцы, заводите коней обратно! — скомандовал Федько и, нежно обняв Николая Филипповича, повел из конюшни. — Всего четырех, Николай Филиппович.

— Четырех? Кого?

— Лошадок. Вот таких — на четырех ножках, с гривами, с хвостами. И чтобы они не были при смерти.

— Но где же я тебе их возьму?

— А мироедов раскулачиваете?

— Ну, раскулачиваем…

— После них лошади остаются? Вот и дайте распоряжение… Вы только напишите, а мы уже сами достанем.

— Ну, хорошо, что с вами поделаешь… Приходи завтра — напишу. — И, повеселевший, уже сидя на рысаке, прощался с Федором. — А ты, я вижу, битый!.. Ишь какой, в гости позвал!

Но радость Федька была преждевременной. На следующий день Николай Филиппович встретил его, пряча глаза:

— Ты вот что… завтра зайди… Знаешь, не успел еще выяснить.

Приходил Светличный и завтра и послезавтра, просил, требовал, бил кулаком себя в грудь, доказывая, что без коней грош им цена, что если где загорится, то они подоспеют разве что остывший пепел разбросать.

— Да отстань ты со своими лошадьми! — наконец не выдержал Николай Филиппович. — У тебя одни лошади в голове, а на мне весь район лежит! Подождешь, не помрешь, у тебя же пока что не горит.

— Ах, так! — вскипел Федько. Выбежал из кабинета, чуть было не сбил с ног какого-то служащего, несшего гору бумаг. — Ну, хорошо!..

Весь день ходил туча тучей, пожарники боялись и подступиться к нему. Придрался к одному, что не так подпоясан, влепил ему наряд вне очереди. Набросился на другого, почему комната не подметена, — тоже наряд навесил на шею. Добился, что все попрятались, как мыши, бесился в одиночестве.

Наконец что-то придумал, тотчас повеселел. Засмеялся, подозвал рыжего пожарника:

— Панченко!

— Я! — отозвался тот из конюшни.

— Иди сюда, чего спрятался?

Долго что-то разъяснял ему, и на плутоватом лице рыжего расцвела улыбка. Ну и ну! Вот так придумал товарищ начальник!

— Сделаешь?

— Сделаю! Как не сделать!

— Только смотри, чтобы все было шито-крыто. Узнают — не открутимся от тюрьмы!

Собрал пожарников, рассказал, как и что каждому делать.