i d260c02b7970fb61

Питер вёл за собой слониху. Адель он нёс на руках. Рядом с ним шагал Лео Матьен. Вслед за слонихой Ханс Икман катил кресло–каталку с мадам ЛеВон, за ними ковылял Барток Уинн, следом шёл нищий Томас с чёрным псом Иддо, а позади всех – сестра Мари, которая впервые за последние пятьдесят лет покинула свой пост у дверей «Приюта сестёр вечного света».

Питер вёл их всех за собой по заснеженным улицам, и каждый фонарный столб, каждый подъезд, каждое дерево, каждая калитка и даже кирпич словно делали шаг ему навстречу и говорили одни и те же заветные слова. Весь мир, все предметы в этом мире сделались чудесными и нашёптывали ему те слова, которые однажды сказала гадалка, которые превратились в его мечту и которые наконец сбылись: она жива, она жива, она жива.

Она была ещё как жива! Её дыхание грело ему щёку. И она совсем ничего не весила.

Питер был бы счастлив носить её на руках, даже не опуская на землю. Всегда, всю жизнь.

Часы на кафедральном соборе пробили полночь. А через несколько минут фокусник услышал, как заскрежетала огромная наружная дверь тюрьмы – сначала открылась, потом закрылась.

По коридору затопали–зацокали шаги, подхваченные гулким эхом. Забрякала связка ключей.

– Кто идёт? – крикнул фокусник. – Отзовитесь! Кто идёт?

Ответа не последовало, но шаги приближались вместе со светом фонаря. Наконец показался уже знакомый ему полицейский. Он остановился возле камеры фокусника и, показав ему ключ, сказал:

– Вас ждут на улице.

– Кто? – спросил фокусник с замирающим сердцем. – Кто меня ждёт?

– Все, – ответил Лео Матьен.

– Вам удалось? Вы привели слониху? И мадам ЛеВон?

– Да, они здесь, – ответил полицейский.

– Боже милосердный! – воскликнул фокусник. – Значит, час пробил. Час для обратного заклинания.

– Теперь все зависит от вас, – подтвердил Лео.

Он вставил ключ в замочную скважину, повернул его и открыл дверь.

– Пойдёмте, – сказал он. – Вас ждут.

– Заставить предмет исчезнуть почти всегда сложнее, чем сделать так, чтобы он появился. Тут нужно не меньше, а, возможно, больше магии. Обратное заклинание – непростое дело даже для бывалых магов.

Фокусник прекрасно об этом знал. Поэтому, оказавшись, впервые за много месяцев! – в эту холодную снежную ночь на улице, он особой радости не испытывал. Напротив, его снедал страх. Вдруг у него опять ничего не получится?

А потом он увидел слониху. Его великолепное, совершенно реальное произведение. Она стояла на снегу с низко опущенной головой. Такая невероятная, такая прекрасная, такая волшебная.

Но – делать нечего. Пора приступить к обратному заклинанию. Во всяком случае, надо попробовать.

– Видишь, он идёт? – сказала мадам ЛеВон Адели, которая сидела теперь у нее на коленях, закутанная в меха этой знатной дамы. – Он–то всё и натворил.

– Не похоже, что он злой, – заметила девочка. – Просто грустный очень.

– Но он оставил меня калекой! – воскликнула мадам ЛеВон. – Разве просто грустные люди так поступают?

– Мадам! – Фокусник отвёл взгляд от слонихи и поклонился мадам ЛеВон.

– Что скажете? – спросила дама.

– Я намеревался сделать лилии.

– Вы, вероятно, не понимаете... – начала мадам ЛеВон.

– Перестаньте, умоляю вас! – воскликнул Ханс Икман. – Говорите от сердца.

– Я хотел сделать лилии, – повторил фокусник. – Но одновременно я мечтал сделать что–то значительное, великое. Я призвал серьёзные магические силы и сделал это, но вы в результате остались калекой. Это получилось неумышленно, уверяю вас. Я сейчас попробую всё исправить.

– И я снова смогу ходить? – спросила мадам ЛеВон.

– Боюсь, что нет, – ответил фокусник. – И прошу меня простить. Я очень надеюсь, что вы меня простите.

Дама смотрела на него в упор.

– Я не желал вам зла! – воскликнул фокусник. – Честное слово!

Мадам ЛеВон фыркнула и отвернулась.

– Пожалуйста, – взмолился Питер, – не забывайте о слонихе. Тут так холодно, а ей надо домой, в жаркие страны. Вы уже можете начать колдовать?

– Что ж, приступим, – сказал фокусник и, поклонившись напоследок мадам ЛеВон, снова повернулся к слонихе. – Прошу всех отойти на шаг. Подальше. Ещё чуть дальше.

Питер медленно провёл рукой по шершавому боку слонихи.

– Мне не хочется прощаться. – Он вздохнул. – Спасибо тебе за всё, что ты сделала. Спасибо и до свидания.

И он тоже сделал шаг назад.

Бормоча что–то себе под нос, фокусник принялся отмерять круг за кругом вокруг слонихи. Он думал при этом о звезде, которую видел обычно в окошко тюремной камеры. Ещё он думал о том, что снег наконец пошёл и как ему хочется, больше всего на свете хочется кому–нибудь этот снег показать. Потом ему вдруг представилось лицо мадам ЛеВон – она вопрошающе смотрела на него снизу вверх, смотрела с надеждой.

И вот он начал произносить слова обратного заклинания. Как и подобает, он говорил их задом наперёд: сначала каждое слово с конца, а потом все слова – с последнего до первого. Он произносил их тихо, на одном дыхании, искренне надеясь, что заклинание сработает. Однако он отдавал себе отчёт, что магия тоже не всевластна и не все события в этой жизни обратимы.

Он договорил.

Снег кончился.