i d260c02b7970fb61

Небо внезапно, чудесным образом, расчистилось, и на нём засияли мириады звёзд, а среди них – планета Венера, самая яркая и величественная звезда на земном небосклоне.

Эти звёзды сразу заметила сестра Мари.

– Смотрите! – воскликнула она, указывая пальцем вверх. – Смотрите скорее!

Все подняли головы – и Барток Уинн, и Томас, и Ханс Икман, и мадам ЛеВон, и Лео Матьен, и Адель, даже Иддо задрал голову.

Только Питер не сводил глаз со слонихи и с фокусника, который опять принялся накручивать круги вокруг слонихи и повторять обратное заклинание. Поэтому только Питер стал настоящим свидетелем сотворенного фокусником чуда. Только Питер увидел, как слониха исчезла.

Она стояла вот тут, а в следующий миг её уже не было.

Как только она исчезла, погасли и звёзды, потому что небо снова затянуло облаками. И снова пошёл снег.

Удивительно, что слониха, явившаяся в город Балтиз с таким грохотом, покинула его так бесшумно. Тишина стояла абсолютная, слышен был только шорох падающего снега.

Иддо принюхался и тихо вопросительно тявкнул.

– Ты прав, – сказал ему Томас. – Была да сплыла.

– Вот и хорошо, – сказал Лео Матьен.

Питер наклонился и осмотрел четыре круглых отпечатка слоновьих ног на снегу.

– Исчезла, – прошептал он. – Надеюсь, она уже дома.

Подняв голову, он встретился взглядом с сестрой. Потрясённая Адель смотрела на него круглыми, непонимающими глазами.

Питер улыбнулся.

– Слониха у себя дома, – пояснил он.

Девочка заулыбалась в ответ. И снова в её улыбке недоверие сменилось безраздельной верой, а потом и радостью.

Фокусник упал на колени и обхватил голову дрожащими руками.

– Получилось! У меня получилось. Я всё отменил. Простите меня все. За всё.

Лео Матьен протянул фокуснику руку и помог ему встать.

– Вы снова отведёте его в тюрьму? – спросила Адель.

– Это мой долг, – ответил Лео Матьен.

Но тут заговорила мадам ЛеВон:

– Ведь это бессмысленно. Ведь правда бессмысленно?

– Вы о чём? – не понял Ханс Икман.

Бессмысленно держать его в тюрьме, – объяснила мадам ЛеВон. – То, что со мной случилось, уже случилось. Это необратимо. Но я снимаю с него все обвинения. Я готова подписать любые бумаги. Пусть его освободят. Пусть отпустят.

Лео Матьен отпустил руку фокусника, и тот повернулся к мадам ЛеВон.

– Мадам! – произнёс он.

– Сэр! – отозвалась она.

И фокусник ушёл.

Они стояли и смотрели, как его чёрный плащ постепенно превращается в чёрную точку на фоне белого снега. А потом закружило, замело, и фокусник скрылся из виду.

В этот миг мадам ЛеВон почувствовала неимоверное облегчение, точно огромная птица, давившая своим весом ей на плечи, вдруг захлопала крыльями и улетела. Мадам ЛеВон громко засмеялась, обхватила Адель и прижала её к себе.

– Ребёнок совсем замёрз! – сказала она. – Пойдёмте скорее греться.

Так эта история и закончилась. Очень тихо закончилась. Потому что всё в этом мире забелила и загладила нежная, всепрощающая рука – та, что разбрасывает с неба белый снег.

Глава 19

Придя в гости, Иддо всегда устраивался поближе к печке. А Томас пел. Надолго они никогда не задерживались. Но заглядывали часто, так что Лео, Глория, Питер и Адель научились подпевать Томасу и пели теперь вместе с ним все эти странные чудесные песни про слонов, про правду и про добрые вести.

Когда они пели, с чердака им порой стучали в потолок.

В таких случаях туда поднималась Адель и спрашивала у Вильно Луца, что он хочет. Ответить внятно он обычно не мог, только повторял, что ему холодно, и требовал закрыть окно. Иногда, когда лихорадка трепала его особенно сильно, он разрешал Адели посидеть рядом и подержать его за руку.

– Надо обойти врага с фланга! – кричал он. – Где моя нога? Где нога, я спрашиваю!

А потом бормотал, отчаянно и печально:

– Я не могу взять малютку. Честное слово, не могу. Она такая крошечная.

– Тихо... – говорила Адель. – Тихо. Не волнуйтесь.

Дождавшись, пока старый вояка заснёт, девочка спускалась домой, где её ждали Глория, Лео и брат Питер.

Когда она входила в комнату, сердце у Питера от радости чуть не выскакивало из »груди – словно он опять не виделся с ней долго–долго, целую вечность. Он каждый раз ликовал, глядя на сестру, и вспоминал дверцу из своего сна, и золотые колосья пшеницы, и свет, такой особенный свет. А теперь Адель здесь, рядом с ним, живая, настоящая, любимая.

Выходит, что он всё–таки сдержал обещание, которое дал когда–то маме.

Фокусник стал пастухом и пас коз. Он женился на женщине, у которой не было зубов. Она любила его, а он её. Они жили вместе с козами в хижине у подножия крутой горы. Иногда летом, по вечерам, они забирались на гору и рассматривали созвездия на чёрном небе.

Фокусник показывал своей жене звезду, на которую он так часто смотрел в тюрьме. Он верил, что именно эта звезда его и спасла.

– Вон та самая, – говорил он. – Или нет, не эта. Вон та!

– Да какая разница, Фредерик? Хоть эта, хоть та, – терпеливо отвечала его жена. – Все красивые.

Звёзды и правда были прекрасны.

А фокусов этот фокусник больше никогда не показывал и магией не занимался.