И далеко, и близко

А потом Кащей, оказавшийся неподалёку и дико разозленный поиском кладов, которые, как выяснилось, были очень много где, но все без исключения, оказались бесполезными залежами кошкина золота, решил сорвать на ком-нибудь злость и как раз наткнулся на Кира и Степана. Он просто метнул в одного из поганых мальчишек одну из своих ледяных стрелок, и сразу ощутив, что день прошел не зря, не оборачиваясь, полетел дальше. Чего там смотреть-то? Он никогда не промахивается!

Степан и Кир Кащея на белом коне заметили издалека, только вот как назло, скрыться было негде — тренировались на замёрзшем озере, и белый сгусток, летящий к ним, они тоже увидели отлично! Северин знал, куда летит стрела. Видел, словно она двигалась медленно-медленно. Кир был ближе, и уже сам всё понял. Только внезапно был откинут в сторону.

— Степан! Нет! — Кир взвыл, увидев, что побратим падает на утоптанный снег, а в груди подрагивает белая стрела. Протянул руки, чтобы выхватить, но его остановил возникший из-за сугроба Вихрь.

— Отойди. У человека руки обледенеют от такой стрелы! Беги к Дубу, зови своих. Её можно достать, только растопив. Я не дам ей дойти до сердца, — он оглянулся на застывшего Кира. — Чего ждёшь? Быстро!

Кир рванул к Дубу, а Северин перевёл взгляд на Степана. Ему очень надо было поговорить, собственно, поэтому и взялся помочь.

— Она сказала, что ты сильный! — вдруг заговорил Вихрь.

— Кто? — холод разливался в груди, забирал силы, но больно Степану не было.

— Сказочница! Сказала, что ты не задумываешься, но ты сильный! — Северину казалось, что он вот-вот поймает ту мысль, что всё время ускользала от него. — Зачем ты его откинул?

— Ты не понимаешь…

— Нет, но пытаюсь. Мне важно! Скажи!

— Иначе я не могу, — с трудом выговорил Степан. — И он тоже. Это даёт силы жить. Когда ты не один!

— Ведь ты можешь умереть! — Северин чувствовал, что уже ничего не понимает, люди, они такие слабые и, понимая это рисковать…

— Да. Конечно. Но ради этого хочется жить, — Степан увидел разгорающееся сияние крыльев Жаруси и закрыл глаза. — А если такого нет, надо искать, потому что без них холодно! Невыносимо холодно…

Северина Жар-Птица откинула просто взмахом крыла. Катерина, которую Жаруся отпустила у земли, придержала Степана за плачи, а Жаруся легко растопила стрелу. И закрыла крыльями обоих, и Катерину и Степана — согрела.

— Ты как? — Катька растеряно смотрела на совершенно безмятежного Степана. — Стёп, ты что?

— Чего ты так перепугалась? Всё уже отлично! Ну, что ты плачешь-то? Всё уже хорошо! И раны нет, царапинка осталась, и тепло уже!

Он помог Катьке встать, и повел её к Дубу. А потом обернулся и кивнул Северину.

— Спасибо тебе! Выручил!

И тут только до Вихря дошло, что Степан говорил совсем не о холоде от стрелы.

— Найти тех, ради которых хочется жить? — Cеверин всю ночь вспоминал летящую стрелу, и движение такого слабого мальчишки, отбросившего в сторону друга и побратима. — Без них невыносимо холодно?

По всему выходило, что он и живёт в холоде! — Но я же северный ветер! Зачем мне-то это надо? Глупости всякие! Мне и так хорошо! Сила ветра — вот главное! — он решительно кивнул сам себе, споткнулся о выступающий из снега корень, рухнул и сообразил: — Да, только любой силы, оказывается, можно лишиться. Даже когда она есть, но тебя никто не прикроет, не согреет, не окликнет по имени, не скажет спасибо… это как-то бессмысленно, что ли. И потом, глупости-то глупости, а имя я себе захотел! И когда благодарят, это здорово! И когда ты нужен! А то так летаешь, летаешь, летаешь… Или приказывают, или сам не знаешь, куда себя деть!

— Северин! — он внезапно услышал голос сказочницы и поспешил к открытому окну. — Спасибо тебе. Степану тяжко пришлось, если бы ты не удержал стрелу, или бы Кир руки повредил.

— Но что тебе волноваться? У тебя же есть живая вода!

— Так пока бы я узнала… Им же плохо было бы! А, ну да. Ты же не понимаешь нас… — вздохнула Катерина. — Ладно, в любом случае, спасибо!

— Пожалуйста… — беззвучно ответил Северин. — А может, уже не так уж и не понимаю…

Глава 25. Серьёзная непогода

Баюн уютничал на печи. Это такое замечательное котовремяпровождение, когда Баюну хорошо, вкусно, тепло, мягко, уютно, причём всё это в одном месте и прилагается непосредственно к нему. Кроме всего перечисленного, рядом была его радость, и лежа на животе, читала книгу.

— Что за манера жрать на печи? — ворчал Бурый, хмуро косясь на край печной лежанки. За этии краем располагались просторы, ведомые только одному хозяину Дуба. Он мог уйти прилично далеко, и валяться там на перинах, а мог уменьшить запечье до нормального размера. Бурого всё это хированство раздражало, поэтому он ворчал. — И, если уж на то пошло, зачем ты Катерину туда заволок?

— Завидно! — поставил диагноз Баюн, отрываясь от мисочки с густейшей сметаной. — Ему попросту завидно, что ты сейчаc тут. А он там! — Кот свесил голову с края лежанки и насмешливо фыркнул: — Ну, что? Слабо к нам прыгнуть?