И далеко, и близко

— Так тебя, братец, жалко. Прикинь, если он сейчас за дверью стоит и всё слышит? — хмыкнул вредный Кир, оценив быстрый взгляд Степана в сторону двери, но она оставалась закрытой, и страдалец, от души попив воды из дубового источника, сразу ощутил себя гораздо лучше.

— Так чего ты опять мучаешься? — теперь Cтепан с удовольствием растянулся на лавке, покрытой толстым ковром, из тех, которых Баюну подарил какой-то хан или шах. Кот рассказывал об этом, но так многословно, что подробности стирались у всех из памяти ещё на середине повествования.

— Ну, вот представь… Жили-были старик со старухой, и было у них две дочери, две сестры…

Катерина смотрела на свечу, в глазах отражался свет её огонька, они казались совсем тёмными, и слова сказки заставили обоих мальчишек почувствовать себя непосредственными свидетелями повествования.

— Обе сестры красивы были, да похожи друг на друга, волос в волос, голос в голос. Вот раз как-то пошли они по грибы, да и разошлись по разным стёжкам. Старшая — по левой, а младшая — по правой. И вот именно там, в лесу, встретилась младшая сестра — Аксинья с парнем, пригожим да ладным. Кудри светлые, глаза синие, сам — косая сажень в плечах. И оказался этот парень сыном богатого крестьянина из соседней деревни, что с дороги сбился, заплутал. Искал дорогу, а нашел девицу-красавицу. Да так ему Аксинья по сердцу пришлась, что просил он батюшку заслать сватов к младшей сестрице.

Все были тому рады, да вот только засела заноза в сердце старшей — Красавы.

— Если б сестрица не выбрала правую тропку, я бы с ним встретилась, мой бы был! Я ведь такая же как она! Чем хуже?

И как ни глянет на себя Красава, так и думает, что не хуже, лучше она! Да и негоже младшую дочку вперёд старшей выдавать. Предложили родители девушек парню старшую замуж взять, да он не согласился. Именно Аксинья в сердце запала. Ну, тут уж от правил решили отступить, да и сыграть свадьбу для младшей.

А как услышала Красава, что не захотел парень с ней быть, предпочел сестрицу — змею подколодную, чуть не помешалась от зависти да злобы. Думала-думала, да и замыслила злое сотворить.

— Давай, сестрица мы с тобой на острова поплывём, княженики наберём. Ягода редкая, дивная. Сказывали мне старцы мимохожие, где много её. Весь остров усыпан! И ведь никто про то не ведает! Только никому не сказывай, куда мы плывём, а то увяжутся за нами все девушки!

Обрадовалась Аксинья, никому и не сказала, сели в челнок на утренней зорьке, да и уплыли две сестры. Уплыли две, а вернулась-то одна! Одёжа на ней мокрая, идёт, слезами заливается, да и поведала батюшке и матушке, что хотела Аксюшенька кувшинку сорвать, потянулась, да и перевернула челн, едва она, Красава выплыла, схватилась за челн, а сестры-то и нет. Звала, искала, плакала-рыдала, да только утопла её сестрица ненаглядная…

— Лежит Аксиньюшка на белом песочке, под водою озёрною, а над ней кувшинки те проклятые! — утирала слёзы Красава. Погоревали родители, а что ж делать-то? Жених как узнал, что нет больше его зореньки ясной, затосковал-закручинился, всё на берег ходил, словно вот-вот выйдет Аксинья и воды, вернётся к нему. А раз и увидел…

— Аксинья, милая! — кинулся к девице, что шла по берегу, за руки схватил, в глаза глянул, а это не она, а Красава. Закручинился, но с того дня, на Красаву нет-нет, да посмотрит. Так глядел — поглядывал, да и решил, что возьмет в жены старшую сестру. А та и рада-радешенька. Только вот одно её тревожит, что сестрица возьмёт да и вернётся! Отвезла её Красава на дальний остров что Ключевым звался из-за родников, что бьют со дна, и потому никогда не замерзает вокруг того острова вода. Отвезла, да и сказала, что, мол, княженики тут много, пойдём, поищем. А как сестра в лес вошла, прыгнула в челн и отплыла от берега. По сию пору ночью крик да плач Аксиньки в ушах звучит.

— Не бросай меня! Куда ты? Вернись! Не бросай! За что!?

— За то, что стёжку правую выбрала, да жениха моего себе перехватила! Мне он должен был достаться, мой и будет! — только и смеялась Красава, знала, что Аксинье на том острове не выжить, да так ей и надо, змее подколодной!

А Аксинья — сестра брошенная, жила на том острове, да всё ждала-надеялась, что вернётся сестра, или будут искать её батюшка с матушкой, да жених любимый. Ждала-ждала, да и поняла, что не дождётся. Осень наступала. Холодно стало, ягоды-грибы отходят, а больше на том острове ничего нет. Не выжить девушке. Стала она просить-молить птиц перелетных.

Видит, летят лебеди.

— Лебеди вы мои, лебеди, заберите меня с собой! Скиньте мне пёрышек, сделать мне крылышки.

— Бросила тебя родная кровь, что просишь у чужой? — отвечали лебеди, да и улетели прочь.

Смотри Аксинья, летят гуси дикие, серые.

— Гуси мои, гусаньки, заберите меня с собой! Скиньте мне пёрышек, сделать мне крылышки, вернуться мне в дом родной!

— Бросила тебя родная кровь, что просишь у чужой? — отвечали ей гуси дикие серые, да и улетели прочь.

Увидала Аксинья, утки летят.