И далеко, и близко

— Почему ты собой так недовольна? Сказка освободилась. Очистилось много земель, и шанс исправить жизнь у этой бедолаги тоже появился… — он кивнул на камень, с которого уже потекли в озеро незамерзающие ручейки-слёзы.

— Да как-то очень уж сомнительно, что её найдут. Понаблюдать бы…

— Так что нам мешает? Сейчас в Лукоморье спокойно, Кащей занят, всё снегом заметено по самую маковку, мы запросто можем дождаться весны, и прилететь сюда, тем более, насколько я понял, и ты не хочень в таком состоянии оставлять Северина, а даешь ему время что-то изметить!

— Волк, ты, правда, думаешь, что мы можем пока тут побыть? — уточнила Катя на всякий случай.

— Ну, конечно! Если ты не чувствуешь, что тебе пора возвращаться, ты можешь быть в Лукоморье сколько хочешь! — Бурый обрадовался, увидев, как она улыбнулась.

Именно из-за этого разговора Катя приняла решение пока не уходить из Лукоморья. Гостили в Дубе, наслаждались настоящей зимой, отдыхали. С Бурым слетали к стае, и очень вовремя, так как из-за длительных и сильных снегопадов охота была настолько плохая, что волки начали голодать. Катя запросто обеспечила стаю едой на некоторое время, и с удовольствием побыла с ними. А когда они вернулись к Дубу, Ярик сообщил о том, что задули южные ветра, и скоро будет таять лёд в Озерном крае.

— Наблюдаем издалека. К воде вообще не лезешь! Сама, небось, помнишь, какой там обаятельный водяной, — вздыхал Бурый, который летел с Катериной и Баюном на Ключевой остров. Лёд действительно растаял, и по озёрам уже вовсю сновали большие ладьи, и крошечные челны. Только вот около Ключевого острова никого не наблюдалось.

— И сколько мы тут будем торчать? — Степану было некомфортно. Кир занимался метанием своих новых ножей, послушно возвращающихся к нему в руки. Катька как кошка над мышиной норой, сидела над зеркальцем и кого-то высматривала, а на него самого нехорошо косился Бурый. Явно чего-то сейчас придумает! Этакое маловыполнимое… И придумал бы, но тут в избушке стукнула дверь, и влетел Ярик, вызвав недовольное ворчание Баюна.

— Опять сквозняк устраиваешь!

— Хозяйка, плывёт один! Именно к острову, — не обращая ни малейшего внимания на Кота доложися Ярик.

— Да, вижу. Интересно, кто именно?

— А ты, что всех знаешь? — хмыкнул Степан.

— Нет, конечно, только самых подходящих для Акстиньи. Мне Северин про них рассказывал. Он здесь часто летал. Ветры вообще очень и очень многое видят. Ну же, повернись лицом! — бормотала Катерина над зеркальцем. — А! Очень неплохо!

— Кто? — Баюн не выдержал, стряхнул с себя ворох одеял, в которые демонстративно кутался из-за сквозняка, устроенного Яриком, и полез с печи. — А ничего так… Только вот бедноват! Ну, это-то дело поправимое!

Парень поймал нужное течение и доплыл почти до острова, а потом ловко выгреб на вёслах к берегу. Плыл вдоль и что-то высматривал.

— Не, не просто так мимопроплывающий! — обрадовалась Жаруся, любившая романтические истории.

Катерина волновалась. А ну как посмотрит на камень, да не догадается, что и как сделать? Или, и правда, костёр разложит? Да, может, и ошиблись они, и парень ищет что-то своё?

Но нет! Человек увидел плачущий камень, направил челнок к берегу, так, чтобы нос лодки ткнулся в песок, выскочил, подтянул челнок повыше, нервно вытер ладони о бока и шагул к камню. Долго всматривался в него. Чуть коснулся сбоку, отсупил.

— Я бы не стал! Нет, честно! Если бы она была как статуя… Ну, может, тогда и решился бы! А так, просто каменюка очень отдаленно напоминающая человека, — думал Кир. К счастью, парень рассуждал как-то иначе, шагнул к камню, и… просто вытер тоненькие ручейки-слёзы широкой ладонью. Так, словно видел не грубое каменное подобие, а плачущую девушку, которую надо было утешить. А потом испуганно отступил, потом что камень вдруг стал крошиться. Словно, легким ветерком сносило с него слой за слоем. Парень с волнением наблюдал за происходящим, и когда остатки камня раскололись и пошли тонкими трещинками, шагнул вперёд. И вовремя, потому, что каменная скорлупа распалась, и сидящая на берегу Аксинья начала оседать на бок. Упасть ей не дали чьи-то руки, а когда она открыла глаза, то увидела знакомое лицо.

— Миха? — она схватилась за его руки, заплакала от страха, что ей это мерещится, а потом от облегчения, что её нашли!

— Аксинья, я как услыхал, что говорить начали про камень чудесный, решил попробовать! Хоть говорили мне, что ты, мол, утонула! Я ж там всё обыскал, по течениям проследил, ну… Куда вынести тебя могло бы… — Михаил укутал Аксинью, дрожавшую в тонком сарафане, да к тому же оборванном за время её метаний по острову, в свой зипун. Поднял на руки и отнёс в челнок. — Ну, а потом туман пришел…

— У нас туман был? — Аксинья вытерла слёзы, и теперь яркие синие-синие глаза испуганно поблескивали из-за края ворота.

— Да, народ, говорит, что, небось, нашелся всё-таки сказочник! Иначе бы нипочём не ушла беда эта! — Миха не знал, как бы получше сказать, про то, что жених-то её, нынче муж сестрицы! Решил, пока просто поговрить, да спросить то, что покоя ему не давало.