И хочется и колется

А с утра всё завертелось, закрутилось. Мы, как самое приличное семейство, опаздывали. Слишком долго завтракали (ребёнок, оказывается, по утрам ест, и никого не колышет, что в садике, вообще-то, кормят), потом, ругаясь и сталкиваясь задницами, искали кота. Тот, будь не дурак, ловко ныкался под софой, но мы всё же победили и виновник наших мучений гордо удалился на лоджию, где у него и горшок, и еда, и вода, и прочие радости жизни. Точнее, какое счастье может быть в тюрьме? Я его немного понимал, но найти котовьи «подарки» как-то не хотелось. Так что разум восторжествовал.

Потом мы мчались в сад. Котя явно очковал. Шутка ли: новый коллектив. Но встретили его там как родного, и ребёнок немного оттаял.

– Я тебя заберу пораньше, – пообещал я.

– Ладно, что я, маленький, что ли, – нахмурил Котя брови и подбородок вперёд выдвинул. И снова почудилось, что он мне кого-то напоминает. Вот очень знакомо. Надо приглядеться, может, Лилька так делает, когда строит из себя деловую колбасу.

А в офисе меня ждал сюрприз. Никакие Мистер-рыжевские козни рядом не стояли.

– Что это, Северина? – спросил я у законной супруги, разглядывая разгромленный холл, где уже с утра орудовал какой-то индеец Одноглазый Джо.

– Ну, может, ты лучше посмотришь, когда всё готово будет? – старательно отводит глаза в сторону Лилька.

– Будешь должна. Дважды, – подчеркнул сурово. – И диван на место вернёшь. Он выставочный. Брендовая вещь, между прочим. Лицо торговой марки. Наша гордость.

– Да в целости и сохранности твой выставочный гроб! – вспылила Лилька, и мне как-то обидно стало за орденоносца.

Да, он из старой коллекции, сейчас есть кое-что и получше, но он дорог мне как память. Мы тогда впервые заявили себя на международном рынке и успех имели, между прочим. И она, как моя жена, гордиться должна бы. Я ж терплю её закидоны, камни в своём офисе, грязь и этого Фредди Крюгера с изуродованным лицом. Хотя вряд ли она знает. Надо её просветить. Столько работы, столько работы… не знаю, за что хвататься.

– Беленькая! – гаркнул этот бравый мачо со шрамом и тронул мою жену за плечо. – Срочно нужна твоя помощь!

– Руки убери, – рявкнул я тихо. Прозвучало это жутко, но потомку пирата Моргана – начхать. Посмотрел на меня с интересом и потянул Лильку за собой. Пришлось объяснить доходчивее: – Руки от моей жены убери, – ударил я его по нахальному щупальцу Осьминог скривился, но лапу убрал.

– Лиль, скажи своему Отелло, пусть не дерётся. У меня руки нежные, творческие, испортит – напортачу ещё здесь у вас, потом будет истерики катать.

Лилька тяжело вздохнула и встала между нами.

– Мальчики, разойдитесь. Территорию будете делить потом, в свободное от работы время. Геннадий Романович, вас там секретарь заждалась – мнётся вон в конце коридора, подпрыгивает от нетерпения. Видимо, что-то срочное.

Она права. За нами весь офис втихаря приглядывает. Сенсация. Свежая кровь. Новые сплетни. Мы сейчас перед ними как диковинные твари в зоопарке. Инопланетные чудища.

– Приеду, заберу тебя, – сказал я Лильке, но она, кажется, уже меня не слышала. Они с этим нежным творческим созданием начали о чём-то спорить. Я ничего не понял да и не вслушивался. Своих дел невпроворот.

Позже, когда ехал в аэропорт, всё время думал, что зря я настолько лоялен. Какой нормальный муж в здравом уме разрешит своей жене заниматься не пойми чем, когда рядом столько мужиков? Они ж все на неё как алкоголики на водку смотрят – вожделенно, а я ушастый осёл, если позволяю подобное. Завтра буду разбираться.

Что-то с появлением жены слишком много дел образовалось. Чересчур. Разбухли и не желают помещаться в сутки. Или в нормальных семьях всё так и есть?

Додумать бесконечную мысль я не успел. Я приехал. Самолёт приземлился. Я стоял, ждал бабушку и неожиданно понял: волнуюсь. Я ведь никогда её не видел. Разве что младенцем. Шутка ли: живая бабушка из Америки прилетела. Хорошо хоть у меня ума хватило цветы купить…

28. Встреча и ожидание встречи

Живая бабушка – это я, наверное, погорячился, потому что выглядела Джина плохо. Вместо лица у неё – посмертная маска Александра Сергеевича Пушкина в золоте: желтоватая морщинистая кожа, тёмные круги под глазами, скорбные складки возле рта.

Я видел её лишь по скайпу. Вечно улыбающаяся, необычайно энергичная, Джина немного подавляла. И тем страшнее видеть её сейчас такой – сухонькой мумией в инвалидном кресле, которую легко катил внушительных размеров качок. Неожиданно. Это та самая сиделка?.. Впрочем, в её эскорте и тётка имелась – дородная, румяная, как с рекламных проспектов хлебобулочных изделий.

– Генночка мой, – поприветствовала она меня слабым голосом и протянула худые руки. Я наклонился и попал в её цепкие объятия. А что мне оставалось делать?

Букету Джина обрадовалась, словно я ей слиток золота подарил.

– А где же моя ненаглядная Лили? – задала она закономерный вопрос.