И хочется и колется

На самом деле, я не уверен. Не знаю, как она примет ребёнка, о котором ничего не знала. И примет ли вообще. Есть учесть, что с матерью моей она до сих пор не общается, то характерец у Джины тот ещё. Но если она посмеет обидеть моего Костика, развернусь и уйду я.

– А мамка кгасное платье не наденет, – ябедничает ребёнок. – Сказала, что слишком ягкое, лучше она вон то, пегсиковое выгуляет.

Как пса. Вполне в репертуаре Лильки.

– Пусть надевает персиковое, – хм, название цвета дурацкое какое-то. Бежевое и всё. Любят девочки всякие названия обычным цветам придумывать: персиковое, фисташковое – как мороженое.

– А как же кгасное? – огорчается Котя. – Ты ей и туфельки, и сумочку, а она как всегда!

– А мы его в другое место обязательно выгуляем. На выходных. В парк развлечений поедем.

– Пгавда? – по тому, как сложил ребёнок руки на груди и как заблестели его глаза, я понял, что это его мечта. Одновременно в груди сжалось всё, будто меня под дых ударили. Ну, что за чёрт. Ему всего четыре. Он много где ещё не был. И не потому, что возможностей не было. Ему ещё много чего придётся открывать, пока взрослеет.

– Правда, – сказал твёрдо. – Поехали забирать маму, чтобы она успела персиковое платье надеть. А то так и поедет к бабушке в чём есть. А на приём к королеве нужно обязательно переодеваться.

– А наша бабушка – коголева?

«Наша» – замечательно звучит. Мне нравится!

– Да практически императрица, – бормочу, поправляя Костику «бабочку».

29. Здравствуйте, я ваша… бабушка!

Лилия

Если Генка хотел подразнить гусей, у него получилось. Они явились в офис с Котей. Ослепительные красавцы. Кроко в тёмном костюме, при галстуке, Котя – просто отпад, маленький герцог – не меньше.

Они смотрелись гармонично. Как два стручка гороха. Один – темноволосый, второй – как яркое апельсиновое солнце.

– Мам! – закричал мой голосистый сын. – Мы за тобой с папой пгиехали!

Шу-шу-шурх! – пронеслось по офису. Будто гигантская змеюка решила шкуру поменять. Бомбы, наверное, рвутся менее эффектно.

А Крокодил стоит, улыбка до ушей, хоть завязочки пришей.

– Беленькая, ты когда родить успела? – заполнил паузу жизнерадостный Бандит.

– Когда надо! – отрезал мой ребёнок и схватил меня за руку.

Гепардовна, что сегодня ругалась со мной и рабочими истово и со вкусом, на заднем фоне превратилась в недопеченный блин. Вид у неё – ошарашенно идиотский. Глазами она пожирала то Костика, то меня, то на моего генерального изучающе пялилась. Видимо, искала знакомые черты, но их там отродясь не было, так что вряд ли ей улыбнулась удача.

– Лиль, поехали, время, – нетерпеливо постукал по дорогим часам Крокодил, старательно не глядя по сторонам. В эпицентре его внимания – я. Ладно, о субординации поговорим позже.

– Работайте по намеченному плану, – торопливо наставляю Бандита и ухожу, окружённая с двух сторон своими важными пингвинами. Я на их фоне гляжусь линялой тряпкой с вороньим гнездом на голове.

– Я переоденусь, – пискнула через три метра, но Генкина властная рука подхватила меня под локоть и повела к выходу.

– Дома. И душ, и персиковое платье. Джина нас ждёт.

О наряде, видимо, Костя проболтался. Не думала, что он такой болтун. И то, что они с Крокодилом заодно, тоже не очень вдохновляло. Вроде как сын должен быть всецело на моей стороне, но, гляжу, как-то оно не совсем так выходит.

Лекцию о доверии и предательстве сочиняю, пока мы добираемся домой. А потом понимаю, что Котька не резиновая игрушка, чтобы её тянуть на себя. Ничего плохого сын не сделал, а я, вместо того, чтобы внимательно послушать, что он о новом садике и логопеде рассказывает, занималась полной чепухнёй и пропустила почти весь его рассказ.

– Лиль, – просит Генка, когда я наношу последние штрихи косметики на лицо, – ты не могла бы быть ко мне поласковее?

Это он минутку улучшил, пока Котя дорогой игрушкой, Крокодилом подаренной, увлёкся где-то там, на просторах его необъятной квартиры.

– В смысле? – самый идиотский вопрос, но он так и лезет, когда либо не знаешь, что ответить, либо требуешь дополнительной информации.

– Без смысла, – рубит он тускло. – Притворись, что любишь меня. Нежность и всё такое.

– А, ну да, – его слова меня задевают так сильно, что я даже помаду в губы вжала так, что чуть не поломала. – Не забудь сделать то же самое. Можешь потренироваться прямо сейчас, чтобы перед бабулей в лужу не сесть.

Он вздыхает, делает шаг и, обняв меня за плечи, зарывается лицом в мои волосы. Это неожиданно. И вообще. Мурашки по всему телу гуляют взбесившимися стаями, словно им всем шампанского налили.

Ладно. Будет тебе любовь. Лишь бы ты потом не пожалел! И по-настоящему женское коварство поднимает голову, как кобра.

– Мам, пап, ну скоро вы? – Костик так естественно произносит эти слова, что я вздрагиваю. Пытаюсь вывернуться из Крокодиловых объятий, но он держит меня, не даёт вырваться. Цепляется, будто я последний оплот его родины. Я даже пугаюсь. Может, у него что-то случилось, а я не поняла, пропустила?

– Ген, – глажу его по руке. Он шумно выдыхает и нехотя отпускает меня.

– Да, сынок, мы сейчас.