– Я тебе почитаю, моё солнышко, – воркует Джина. – Я очень много хороших сказок знаю. А маме нужно папу лечить. А то свалится, некому будет денежки зарабатывать. А не будет он денежки зарабатывать, не купит тебе… что ты хочешь, мой золотой зайчик?
– Ничего не хочу, – важно дует губы Костян. – Мне папа и так всё купил: смагтфон, тьи платья для мамы, логопеда, тгансфогмег и костюм!
Я закатываю глаза. Сейчас он сдаст всю малину, потому что Джину очень заинтересовал странный список «всего», что захотелось ребёнку.
– Кость, помнишь наш уговор? – оборачиваюсь я и подмигиваю пацану.
– Всё я помню, пап, я же не дугачок тебе!
Ну, вот и славно. Кто предупреждён – тот вооружён.
Я безропотно пью лекарства, обнажаю филейную часть. Я очень хороший и покорный, Лиль, ты только это оцени, пожалуйста. А завтра я куплю тебе три кактуса. Выберу самые прикольные. И ещё что-нибудь. Золото там, бриллианты.
Дальше покупок фантазия моя не идёт. Я позорно проваливаюсь в сон, как только Лилька пристраивается рядом. Я действительно измотан, расстроен, болен, в конце концов. И поговорить нам нужно серьёзно, но… вот так. Внезапно. Словно отказали тормоза.
Я просыпаюсь резко, будто меня кто по затылку ударил. Лили нет рядом. И становится страшно. Вдруг она исчезла? Проклиная всё на свете, смотрю на часы. Я спал каких-то полчаса.
Крадусь по большой квартире, словно не хозяин я, а вор. Прислушиваюсь. Тихо. У Джины горит свет – видна полоска. И из новой Котиной комнаты мягко разливается свет ночника и доносится Лилин голос.
– А потом мальчик вырос. Он лучше всех лазал по деревьям и доставал ладонью до солнца. Оказывается, оно, хоть и далеко, но умеет дотягиваться лучами и до людей, и до животных, и до земли. Дарит тепло.
– И тогда гастут гастения? – голос у Коти сонный. Он лежит в новой кровати. Рядом с ним Лиля. В ногах – рыжее чудовище свернулось клубком. Им хорошо. Только мне нет места.
Я уже хочу уйти, но Костик замечает меня.
– Ой, Гена. Тебе тоже не спится без маминых сказок?
– Что-то вроде того, – соглашаюсь и пячусь назад.
– Тогда иди к нам. Мама много всяких сказок знает.
Он протягивает ко мне руки, и я не могу отказаться.
– У меня тепей большая кговать, хватит места всем. Даже бабушке Джине, если она захочет.
Я осторожно перелезаю через кота. Ныряю за Лилькину спину и прижимаюсь к ней. Обнимаю их с Костиком. У меня, оказывается, большие руки. Хватает, чтобы их захватить.
Лиля что-то ещё гудит, рассказывает. Я слышу, как засыпает ребёнок – в какой-то момент начинает сопеть ёжиком. А мы лежим, прислушиваясь к этим звукам.
– Пойдём? – шепчу я Лильке в ухо, прикасаясь губами к кудряшкам.
И мы тихонько сползаем, поглядывая на Костика. Но он спит крепко, как и Мистер Рыж. Крадёмся к своей комнате, держась за руки, а потом смеёмся, уже закрыв понадёжнее дверь.
– Надо, наверное, всё же домой съездить. Посмотреть, – говорит Лиля, когда мы в кровать отправляемся. Она ложится подальше от меня, устраивается на самом краешке. Да, моя дорогая, я именно об этом и мечтал, чтобы ты висела на краю. Но я подобные глупости быстро исправлю.
– Я не могу тебе помешать, – Ложусь поближе, обнимаю её и чувствую, как она напряжённо замирает. – Но одну я тебя никуда не отпущу, и не мечтай. Мало ли что у этого прощелыги на уме!
– Я не знаю, – вздыхает она. – Славик никогда особо противным и не был. Ну, да. Я его недолюбливала. Мне было пятнадцать, когда он появился. Какой подросток с любовью примет в своей семье чужого мужчину? Но он делал маму счастливой – это правда. И меня никогда не обижал – тоже факт. За исключением того случая с картами.
– Что ни делается, то к лучшему, – изрекаю я и прикасаюсь губами к её шее.
– Не надо, Ген, – просит она. – Это всегда только портит всё. И ухудшает.
Новости. Хороший секс никогда ничего испортить не может. Глупости. И что только в её хорошенькой головке клубится? Даже Джина правильные рецепты раздаёт.
– Повернись ко мне, Лиль, – прошу и помогаю ей лечь на другой бок – лицом ко мне. – Ты меня боишься?
– Нет, – мотает она головой, зажмурившись. – Боюсь всего того, что случится потом.
– А ты не бойся, ладно? – шепчу, целуя её в висок, а потом ниже. – Не бросай меня, Лиль. Пожалуйста.
Я много чего хочу сказать ей. Что мне без неё плохо. Что я не хочу, чтобы она исчезала из моей жизни. И что бабка вообще ни при чём – так, надуманный предлог. И если она захочет, я договор это к хренам порву. Но Лилька вздыхает громко, а потом тянется ко мне решительно. Серьёзно так. Взгляд у неё сосредоточенный, будто она в бой идёт.
И я пропадаю. В её глазах. В мягкости губ, податливости тела. У меня съезжает крыша, заканчиваются слова и предложения. Остаются лишь чувства и эмоции.