И на дерзкий побег

Освободив Маньчжурию, армия Линь Бяо двинулась в Северный Китай, где вместе с армией Не Жунчжэня нанесла ещё ряд поражений гоминьдановцам. Коммунисты овладели угольным бассейном Таншань, городом Тунчжоу и портом Тангу. Зимой 48-го штурмом взяли четырехмиллионный Калган, столицу провинции Хэбэй.

Первыми в неё ворвался со своим танковым батальоном Трибой. Во время боя его машину подожгли, комбат, выбравшись наружу, стал вытаскивать раненного механика-водителя. Рядом взорвался снаряд. Осколки изрешетили обоих.

Схоронили лихого танкиста вместе с его бойцами и другими павшими на холме у Великой китайской стены. На похороны приехали Лосев с Трибоем. Здесь же была и жена друга с годовалым сыном на руках. Мальчика они назвали Иосифом, в честь Сталина. Друзья подошли к вдове, высказали соболезнование, встали рядом.

— Да, хорошее Семёну досталось место, — грустно обозрел окрестности Шаман.

Армейский комиссар сказал речь, почётный караул дал тройной залп в небо. С ближайшей зубчатой башни в небо унеслась стая диких голубей.

На поминальном обеде в штабе друзья дали слово Джу позаботиться о ней с сыном. Та опустила длинные ресницы, тихо сказав: «Спасибо».

Обещание сдержали. Тем более что госпиталь, в котором теперь служила Джу, шёл в тылу наступающей армейской группировки. Как только наступало затишье между боями, кто-нибудь из двоих выезжал на машине в госпиталь. Привозили продукты и сладости для малыша, а ещё — часть денежного содержания. Его стали выплачивать командирам.

Война подходила к концу. К весне следующего года армия Линь Бяо перешла в наступление на Ухань и штурмом взяла город. Затем двинулась на Шанхай, в мае гарнизон города прекратил сопротивление. 1 октября 1949 года в Пекине была провозглашена Китайская Народная Республика.

Тем не менее, на юге страны сражения продолжались. Осенью войска коммунистов ворвались в Гуанчжоу, а вскоре вышли к Гонконгу, на побережье Южно-Китайского моря и к Тайваньскому проливу. Затем, преследуя отступающих гоминьдановцев, овладели провинциями Сычуань и Гуйчжоу. За два дня до занятия НОАК Чунцина гоминьдановское правительство американскими самолётами эвакуировалось на Тайвань. Десятки тысяч дезорганизованных солдат и офицеров в беспорядке отходили на юг через Куньмин к границам Бирмы и Французского Индокитая.

К зиме капитулировала группировка вражеских войск в Юньнани. После этого около двадцати пяти тысяч отступавших гоминьдановцев вошли в пределы Индокитая, где были интернированы французской колониальной администрацией. Развивая успех, коммунистические войска вошли, не встретив сопротивления, в Синьцзян, а весной следующего года взяли под контроль остров Хайнань.

В этот же год Лосев стал мужем и отцом. Навещая между боями Джу, он проникся к ней чувством и полюбил маленького Иосифа. Через год после смерти Трибоя создали семью. На этот раз свадьбы не было, отношения узаконило командование. Шаман искренне радовался за друга.

Для них война закончилась в октябре пятидесятого в Тибете. К тому времени Лосев командовал дивизией, Шаман возглавлял её разведку.

Столица заоблачного государства — Лхаса, восхищала. Грандиозный дворец Далай-ламы[136], древние храмы, монастыри и пагоды. Время здесь текло неторопливо и размеренно, словно в другом мире. Шагали по улицам караваны, яки тащили груженые арбы, разноголосо шумели базары.

— Да, — сказал по этому поводу Шаман. — Никогда не думал попасть в такую древность.

Поскольку появилось свободное время, осмотрели достопримечательности. В первую очередь дворец Потала. Очередной Далай-лама оттуда сбежал, дворец изрядно разграбили, сейчас его охраняла армия. С высокой горы, на которой было построено здание, открывался чудесный вид на раскинувшийся внизу город и отроги Гималаев с плывущими в голубой выси облаками.

Захватив Джу с сынишкой, навестили на машине знаменитое озеро Намцо полюбовались танцами черношейных журавлей и древними монастырями.

Удивило множество монахов, как в обителях, так и в Лхасе. В основном — крепких бритоголовых парней в красных одеяниях. Они распевали мантры[137], звенели колокольчиками и собирали подаяние.

— Сколько же тут бездельников, — хмурился Шаман. — Дивизию можно набрать. А то и армию.

Выяснился и ряд интересных обстоятельств. Оказывается, до прихода сюда китайской армии в Тибете процветало рабство и средневековые казни. Землями, стадами и всем прочим владели ламы. Народ был полностью бесправным. Грамотность как таковая отсутствовала.

К весне следующего года дивизию передислоцировали в пригород Пекина, где Лосевы получили уютный дом с садом и видом на полноводную Юндинхе. Шаман так и оставался холостяком, хотя женского пола не чурался. От предложенного жилья отказался, проживая в гостинице при части.

Летом, когда дивизия проводила учения, Лосева вызвали в штаб армии. Там командующий сообщил, что завтра в десять утра ему надлежит быть у Линь Бяо. Теперь тот занимал пост первого секретаря Центрально-южного бюро ЦК КПК и являлся ближайшим сподвижником Мао Цзэдуна.

— Вас понял, — Николай вздёрнул подбородок. — Разрешите идти?