И не осталось никого

Мы спросили у него, с чего это она затеяла такую уборку.

— Понятия не имею, — сказал он. — Я думал, у нее сегодня операция.

Бенни тоже ее видел. Некоторые участки офисного пространства в течение какого-то времени оставались незанятыми — рабочие места, оставленные теми, кто прогулялся по-испански в коридоре. Бенни нашел Линн за столом в одной из наиболее заброшенных зон когда-то заполненных до упора боксов.

— Вы знаете это место, — спросил он у нас, — на пятьдесят девятом?

Мы это место наизусть знали: голые стены боксов, никакой тебе музыки по радио, принтеры отключены, и единственная надежда на корпоративное возрождение в том, что еще не отключены лампы на потолке, — мы тоже были жертвами дот-комов[62]. Никому из нас там не нравилось — эти помещения слишком живо напоминали о прежних временах. Если вам приспичило найти место, где вы можете услышать собственные мысли и не опасаться, что вас потревожат, то лучшего места, чем пятьдесят девятый, не придумать.

— Она сидела на столе в боксе, — рассказывал Бенни, — и ноги у нее болтались в воздухе. Кресла там нет, а потому если она хотела сесть, то ничего другого ей не оставалось. Но видеть ее в таком состоянии было необычно. С чего это она сидела в боксе на столе? Я так удивился, увидев кого-то внутри, что чуть не отпрыгнул назад. Но потом пригляделся и понял, что это она. Экая странность. Я бы что-нибудь сказал, но она, ребятки, пребывала в прострации. Ну просто как обкурилась. Она не могла меня не услышать, но даже не подняла взгляда. Ну и вы знаете, что я сделал — просто прошел мимо.

Марсия Двайер наткнулась на нее в принтерной. Линн стояла, прислонившись к стене рядом с мусорной корзиной и штабелем коробок с бумагой. Марсия пришла туда, чтобы сделать копию кое-каких материалов для нас — найденные в Интернете любопытные факты, касающиеся рака груди. Она поздоровалась с Линн, и та словно вынырнула из-под воды.

— Что-что? — спросила Линн.

— Нет-нет, — сказала Марсия, — я просто поздоровалась.

— А-а. Привет.

Марсия подошла к ксероксу. Линн стояла рядом с ним у стены.

— Вам нужен ксерокс?

— Нет, — Линн покачала головой.

— Ах так. Отлично.

Марсия принялась снимать копии.

— Пока, — сказала она, закончив.

— Все закончили? — Линн подняла взгляд.

— Да.

— Отлично.

Мы обсуждали эти новости в кабинете Марсии.

— Мне кажется, в более неловкую ситуацию я в жизни не попадала, — заключила Марсия. — Что ей там было нужно — стоит себе, прислонившись к стене?

— Может, все это случилось вчера; — высказал предположение кто-то.

Эта мысль была не такой абсурдной, как могло показаться. Бывали дни, когда время тут шло очень медленно, а иногда — слишком быстро, и потому могло казаться, что случившееся утром стряслось сто лет назад, тогда как произошедшее шесть месяцев ранее представлялось таким свежим, будто с того времени и часа не прошло. Вполне естественно, что в некоторых случаях мы путались между этими двумя ощущениями.

— Нет, это было сегодня утром, — заверила нас Карен. — Поверьте мне. Я ее видела. Линн здесь.

— Может быть, — высказала предположение Амбер, — она заглянула в офис, чтобы закончить кое-какие срочные дела, а потом отправилась в больницу. Она не работать приходила. Просто заглянула по пути.

— И стала убирать свой кабинет? — сказал Ларри. — И полчаса стояла у окна в Мичиган-рум? Что это за срочные дела?

— Может быть.

— А может быть, — объявил Ларри, — никакой операции и не было…

— Да нет, была операция, это точно.

— Потому что, — закончил мысль Ларри, — нет у нее никакого рака.

— Как ты можешь такое говорить, Ларри? Конечно, у нее есть рак.

— Откуда тебе это известно, Амбер?

— А вот знаю — и все.

— Как бы там ни было, — подытожила Карен, — ее операция была назначена на девять. Прийти в себя за это время она не смогла бы. Значит, она просто пропустила эту операцию.

— Назначена на девять? — переспросила Женевьева. — Я полагала, что это никому не известно. Откуда ты взяла «девять», Карен?

— Я всегда получаю информацию непосредственно из источника.

— Я не являюсь источником этой информации, — запротестовал Карл, оторвавшись от своих макарон под водочным соусом, когда Амбер обрисовала ему ситуацию.

Он отрицал, что говорил кому-либо о том, будто Линн Мейсон на девять часов назначена операция.

— Но Линн поставили диагноз — рак груди, ведь так?

— Насколько мне известно — поставили, — согласился Карл. — Но я не являюсь источником и этой информации, и я не знаю, почему Карен говорит иное, может быть, только потому, что Мэрилин работает в «Нортвестерн». Но Карен не знает, что я шесть недель как разъехался с Мэрилин, а потом она, так или иначе, все равно бы мне ничего не сказала, окажись Линн ее пациенткой.

Тогда мы впервые узнали, что Карл и Мэрилин расстались. Расспрашивать мы не стали, потому что не хотели совать нос в чужие дела. Мы, как бы походя, поинтересовались, как он поживает, и Карл спокойным тоном ответил, что это наилучшее решение для обеих сторон. Из этого мы сделали вывод, что инициатором тут, возможно, был не Карл.

— Я не хочу менять предмет разговора, — сказала Амбер.

— Бога ради, — ответил Карл.