И не осталось никого

— Но ты не являешься источником.

— Источником чего? — повторил Карл, на сей раз слегка раздражаясь.

— Того факта, что у нее рак.

Карл покачал головой.

— Впервые я узнал об этом от Сэнди Грин.

Некоторые из нас считали Сэнди Грин из бухгалтерии божьей благодатью, другие — воплощением дьявола; все зависело от того, сколько вам платили. Ее кабинет был битком набит взрывоопасными данными. Сэнди не красила седые волосы, и она носила такой резиновый презерватив-напальчник, вещь в бухгалтерском деле просто необходимую, — с ним скорость расчетов увеличивается многократно.

— Пару дней назад я минут пять говорила с Карлом об удержаниях по закону о федеральном страховании, — сказала она. — Сильно сомневаюсь, что за пять минут я могла сказать ему что-то о раке у Линн.

— Хорошо, — согласилась Женевьева, — но мы сейчас пытаемся понять, есть ли у Линн рак вообще, и знаешь ли ты что-нибудь об этом.

У Сэнди был искренно встревоженный вид, но потом вдруг ее лицо разгладилось, и она подняла свой резиновый палец и три раза погрозила им.

— Вот теперь я вспомнила, — заявила она. — Я ему сказала что-то типа: «Я хотела бы, чтобы это утвердила Линн», а он сказал: «Хорошо, я поговорю об этом с Линн», а я сказала: «Только сделай это сегодня, потому что…» Но больше я ничего не сказала. Я ждала, что он скажет что-нибудь. Он и сказал. Он сказал: «Хорошо, я поговорю с ней сегодня». Ну вот, тогда я и сказала: «Бедняжка Линн», а он сказал: «Да, плохи ее дела». Значит, он уже знал. Он получил эту информацию от кого-то другого.

— Но ты-то свою информацию откуда получила? — допытывалась Женевьева.

— Откуда я получила мою информацию?

— Ну да, мы это и пытаемся выяснить.

Сэнди оперлась локтями о стол, обхватила лицо руками, после чего последовала пауза, во время которой она пыталась вспомнить.

— Постой, — она взялась за телефонную трубку. — Дейдра, это ты мне говорила, что у Линн рак? Или это Мишель сказала нам обеим — что-то я не могу вспомнить. Ты уверена? Хорошо, зайчик. — Последовала долгая пауза. Сэнди шаловливо засмеялась, и мы вздрогнули. — Оставь свое зеркало дома, зайчик! О’кей, пока. — Она повесила трубку и повернулась к нам. — Дейдра говорит, что это она мне сказала.

Дейдра сообщила нам, что получила сведения о раке у Линн от менеджера отдела по работе с клиентами Робби Стоукса.

— Отлично, — сказала Дейдра, — вот и мои новые двери.

При этих словах появились работники из персонала здания с новыми дверями, и все посторонились.

Кабинет Робби Стоукса был пуст. Стоукс трудился в отделе по работе с клиентами, и, как это ни странно, у него на стене не висела копия картины Моне (зайди к любому из этого отдела — на стене непременно увидишь Моне). У него висел красно-желтый неоновый знак пива «Yuengling», предназначенный для витрины бара, который жужжал и мигал в оглушительной тишине.

Кто-то изнутри одного из боксов прокричал: «Подайте мне мир!»

На пути из здания Амбер и Ларри столкнулись с Робби.

— Я слышал, вы, ребята, меня ищете, — сказал он. — Этот слух запустил не я. Мне об этом сообщил Дуг Дайон.

Ларри заверил Робби, что никто не говорит, будто он, мол, что-то запустил. Просто мы пытаемся докопаться до истины.

— Будьте добры, ребята, — сказал Робби, — не говорите, что я запустил этот слух, договорились? Потому что я не хочу, чтобы Линн на меня окрысилась из-за этого.

Амбер заверила его в нашей деликатности.

— Нет, вы меня в это не втягивайте, — настаивал он. — Вы даже имени Робби Стоукса не упоминайте.

Некоторые из нас вернулись в кабинет Марсии и объяснили ей, что, на наш взгляд, она должна сделать.

— Вы что, — возмутилась она, — совсем сбрендили?

Тут в кабинет заглянул Бенни.

— Бенни, — позвала Марсия, — послушай, что эти йеху хотят от меня.

Появился Дан Уиздом, живописец рыбок, и бесцеремонно прервал нас. Он сообщил, что встретил Криса Йопа в принтерной и сказал ему: Линн Мейсон сегодня в офисе.

— Пока мы там стояли, — доложил живописец, — он отксерил не меньше полусотни автобиографических справок, причем на такой плотной бумаге — по-настоящему хорошей бумаге, и тут я сообщаю ему, что Линн вовсе не в больнице. А он тут же мне типа: «Но я же тут все время хожу по коридорам!» Нужно было видеть его лицо. И тогда я у него спрашиваю: «А ты что, когда шел сюда, не боялся, что служба безопасности тебя зацапает?» А он говорит: «Служба безопасности? Служба безопасности — это глупости. Они сюда никогда не поднимаются». И тут он абсолютно прав.

Мы все с этим согласились.

— Но теперь, когда он знает, что Линн здесь? Видели бы вы, как он был перепуган, когда выходил из принтерной. Я ничего смешнее в жизни не видел.

Ты когда-нибудь слышал, как он путает Генри Хиггинса с Генри Хиллом?[63] — спросил Дон Блаттнер. — Вот это и в самом деле смешно.

— Ханк, — позвала Марсия, подкатив кресло Тома Моты к своему столу. — Ханк!

Ханк резко затормозил и остановился в дверях Марсии. Он поправил крупные очки, — персональный нервный тик Ханка, — и они тут же снова упали ему на нос.

— Что?