И не прервется род

– Ал-л-ва-р-ра бы с-сюд-да с его огн-нем, – стуча зубами, проговорила я.

– Мне пришлось бы убить его, если бы он взглянул на тебя сейчас, – неожиданно проговорил Альгидрас.

Я не поняла, шутит ли он, однако от мысли, что он меня ревнует, стало теплее. Я быстро обтерлась рубахой и натянула одежду, чувствуя себя изрядно посвежевшей. Мысли, затуманенные затхлым воздухом протопленного дома, тоже словно прочистились. Закутавшись в поданный плащ, я спросила:

– Куда мы теперь?

– На дорогу, – бодро откликнулся Альгидрас и привязал мокрую рубаху к сумке за рукава, прежде чем подать мне руку.

Мы шли рука об руку по проснувшемуся лесу, и я чувствовала себя безгранично счастливой. Именно безгранично: будто не было ни условностей, ни запретов – только музыка в душе. Холодная капля упала с ветки мне на нос, и я не смогла сдержать улыбки. Сама природа словно приветствовала меня в это прохладное утро. Мне казалось, что лес поет. То ли до этого я никогда не была в таком огромном лесу, то ли просто никогда не прислушивалась к окружающему миру, но лес пел, танцевал, ласково дотрагиваясь мокрыми листьями до моего лица и ладоней. Легкий ветерок трепал мои волосы, скользил по щекам, словно пытаясь поделиться каким-то секретом.

– Удивительное утро, – вырвалось у меня. – Во мне после купания будто второе дыхание открылось. Мне кажется, что я сейчас взлечу. Вот будет смешно: ты не умеешь, а я взлечу!

Альгидрас, шедший впереди, обернулся, отвел от моего лица низко висящую ветку и молча улыбнулся.

– У тебя нет такого чувства? Что сегодня необыкновенное утро.

Я нырнула под веткой и, выпрямившись, оказалась с ним лицом к лицу.

– М-м? Так есть или нет? – прошептала я и, не удержавшись, положила руки ему на плечи.

– Есть, – шепнул Альгидрас, и я закрыла глаза, ожидая того, с чего вчера начался мой стремительный полет в неизвестность.

Однако вместо поцелуя я почувствовала, как он проводит по моей щеке костяшками пальцев. Нежно, осторожно, словно извиняясь. Я распахнула глаза и встретилась с его серьезным взглядом. В серых глазах не было ни тени улыбки, ни капли нежности… Что-то, что можно было бы обозначить как вину. Впрочем, я уже ни в чем не была уверена.

– Сейчас мы выйдем на дорогу, – медленно начал он. – Там нас уже ждут Алвар и его люди. Княжич с дружиной вот-вот будет. Никому из них не нужно знать о том, что произошло. Алвар почувствует, но за него я ручаюсь – он не доставит тебе хлопот. Княжич же…

Альгидрас на миг отвел взгляд, но тут же вновь посмотрел мне в глаза и добавил:

– Княжич может причинить тебе вред. Сейчас у нас общее дело, и мы должны думать о нем.

Я неверяще смотрела на него, отыскивая признаки раскаяния на его лице, но не была уверена в том, что вижу именно их. С таким же успехом это могла быть досада оттого, что на горизонте замаячили трудности, которых можно было бы избежать, если бы не его минутный порыв. В голове пока еще не укладывалось, что это все могло быть ради развлечения. Отчего-то этот мир с его людьми, способными любить так, что у меня замирало сердце от осознания непостижимости их чувств, от их жертвенности, никак не желал сосуществовать в моем мозгу с тем, у чего было лишь одно название – подлость.

– А ты сможешь? – вырвалось у меня. – Делать вид, что ничего не было?

Я ожидала, что он опустит взгляд, смутится, начнет оправдываться, ведь именно он все это начал вчера, у меня ведь и мысли об этом не было. Однако Альгидрас просто ответил:

– Смогу.

И ничто не дрогнуло в его спокойном взгляде.

Над рухнувшим миром, как прежде, восходит солнце,
Касаясь застывших руин своими лучами.
Древняя Сила, наверное, где-то сейчас смеется:
Ей не пришлось стараться – мы справились сами.

Глава 10

У кромки леса нас действительно ожидал Алвар со своими людьми. Они стояли, сбившись в кучу, словно пытались согреться. При нашем появлении Алвар отделился от группы воинов, но, сделав пару шагов, застыл, словно споткнувшись. Он несколько секунд смотрел на Альгидраса, потом перевел взгляд на меня и расплылся в улыбке. Возможно, в этой улыбке и не было ничего похабного, но я вспомнила слова о том, что он все почувствует, – и меня словно окатило кипятком. Сразу вернулись мысли о неправильности того, что произошло.

Я натянула капюшон пониже и остановилась под деревом, не желая выходить на открытое пространство. Выйду, когда приедет Миролюб. Ожидала, что от мысли о Миролюбе меня накроет стыдом, однако вдруг почувствовала обреченную усталость. Не физическую – нет. Физически я по-прежнему была готова взлететь, что казалось мне странным. Однако при этом я чувствовала себя истощенной эмоционально. Словно все выгорело после слов Альгидраса. Эйфория, от которой я готова была петь, слушая просыпающийся лес, будто была в другой жизни.